Слова, слова… звучат в нас с самого утра и до позднего вечера, превращаются в бесконечный поток, шум, фон. Клару Саркисян любовь к слову, конечно, поэтическому, побудила создать театр.
Каждое слово Клары, произнесенное шепотом в переполненном зале, рождает вереницу образов, заставляет вслушиваться. В одном из интервью, записанных уже после драматических событий в ее жизни и потери голоса, она рассказывала, как вот этим своим, но чужим, таким непривычно тихим голосом она читает лекции в институте, и студенты сидят, кажется, не дыша. Потому что если будут дышать, просто не услышат. "И тогда я поняла, - сказала Клара, - в идеале всякого рода отношений лежат тишина и внимание".

"И каждый вечер, в час назначенный…" - произносила она. За окнами особняка мелькали огни автомобилей, и, казалось, незнакомка Блока непременно должна быть похожа на Клару - "И в кольцах узкая рука…" На концерте Клара в какой-то момент прервалась: "Меня слушать - это же мука, поэтому если вы хотите кашлять, кашляйте". Но публика, как и те студенты, боялась дышать, боялась двинуться и ненароком скрипнуть сапогом, стулом, тем самым спугнуть, разрушить атмосферу.

"Ровно сто лет назад, 30 января 1918 года, Блок написал "Скифов". "Да, скифы - мы! Да, азиаты - мы…", и ничего не изменилось", - говорила она с грустью. О Блоке рассказывать Клара может бесконечно, она влюблена в него и каждое слово адресует залу и Блоку, и, возможно, поэтому произнесенное звучит так глубоко, так лично.

Конечно, на этом концерте больше повезло тем, кто сидел ближе к исполнителям. Но публики собралось так много, что вечер вышел за рамки камерного. Часть зрителей были рассажены уже в дверном проеме на стулья и банкетки, а остальным разрешили стоять (раз уж так хотите), впрочем, даже не взяв плату. Но гитара и фортепиано были крайне деликатны, и даже на галерке публика слышала все до последнего звука. "Ночь, улица, фонарь, аптека, бессмысленный и тусклый свет…" - звучали строки как иллюстрация морозного январского вечера в особняке Курлиной.