- В концертную программу творческого вечера вы включили фрагменты спектаклей тех балетмейстеров, с которыми вам довелось работать?

- К сожалению, не всех. Оставаясь в самарском театре, я непродолжительное время работала в московском театре балета Лилии Сабитовой в качестве приглашенной солистки. Танцевала у нее в "Лебедином", но это абсолютно другая постановка, неклассическая. Причем Сабитова не любит повторяться даже в своих спектаклях, один и тот же балет она может спустя сезон поставить совершенно по-другому. То есть ей проще заново создать, чем что-то вспомнить. Это человек, фонтанирующий идеями, и с ней очень интересно было работать. В театре Лилии Сабитовой репетировала со Станиславом Власовым (это бывший солист Большого театра).

- Какой балетмейстер оставил самый яркий след в вашей сценической жизни?

- Основным балетмейстером моей жизни остается Игорь Чернышев. Я с ним работала самый длительный период, и та творческая атмосфера, которая сложилась при нем, порядки, критерии, которых он всегда придерживался, остались в памяти навсегда как пример. Потом и спектакли у него неординарные, его почерк был очень выразителен. Чернышевым в самарском театре были поставлены "Гусарская баллада", "Ангара", "Помните", "Любовью за любовь", "Поэма двух сердец", "Спартак", "Антоний и Клеопатра", "Рапсодия в стиле блюз". Но главное - именно при Чернышеве я росла как балерина, и для меня впечатляющим было все, любой ввод. Неважно, какая это партия, маленькая, большая - все было ответственно и интересно.

- Какие партии, спектакли стали самыми яркими для вас, чем гордитесь?

- Трудно сказать. Но душу греет Нина в спектакле "Маскарад". Этот балет ставила у нас Наталья Рыженко, в прошлом солистка Большого театра, балетмейстер, кинорежиссер. Потом Анюта - последняя моя роль - очень дорога мне. И, конечно, я очень люблю Китри в балете "Дон Кихот" - он прекрасно ложился на мою индивидуальность, я тогда была молодая, веселая и радостная.

- Как-то вы это грустно говорите...

- Просто все меняется со временем - мироощущение, мировоззрение, жизнь вносит свои коррективы, и смотришь на мир по-другому. А первая большая моя партия - это Маша в балете "Щелкунчик" в постановке Чернышева. Это, на мой взгляд, бездонный спектакль, в плане той философии, которая в нем заложена, в плане человеческих чувств, отношений - очень тонких отношений. И это был далеко не детский спектакль, хотя детьми он тоже воспринимался прекрасно. Я его увидела в 12 лет.

Первое впечатление было настолько сильным, что потом все остальные версии "Щелкунчиков" невозможно было принять. И, кстати, многие наши артисты, которые этот спектакль наблюдали с детства, со мной согласны. Это спектакль-долгожитель, он шел на нашей сцене больше 30 лет. Глубокий, интересный, захватывающий.

Игорь Александрович нам, артистам, прежде чем приступать к работе над ролью, рекомендовал обязательно почитать Гофмана и послушать музыку Чайковского в исполнении оркестра под управлением Светланова. Его трактовка наиболее точная, считал Чернышев. И мы читали, вслушивались в музыку.

- А когда вы его станцевали?

- В 1982 году Игорь Чернышев взял меня в труппу, а станцевала я Машу через два года на гастролях. Был очень плотный график, и, чтобы немного разгрузить солистов, он срочно ввел меня в спектакль.

На подготовку - две недели. Это было экстремально для начинающей артистки, но помог Михаил Иванович Козловский - заслуженный артист России, солист театра, танцевавший партию Щелкунчика. К сожалению его нет уже в живых. Вот он был просто одержим помощью. А танцев в этой партии невероятно много, от начала, когда только открывается занавес, и до финала. Весь спектакль на сцене. Без опыта невероятно сложно. Сложно выдержать физически и передать эмоционально.

- А какое было чувство? Все-таки главная партия в спектакле, который произвел когда-то самое сильное впечатление...

- Восторженности я не испытала. Была ответственность, потому что это ведущая партия, на которую я, кстати, даже и не рассчитывала. Собственно, у меня не было в то время установок стать ведущей артисткой театра, я не задумывалась об этом. Мне доверили - значит надо сделать. А вот после того, как я станцевала премьеру, пришло чувство эйфории. Со мной происходило невероятное, я буквально летала, усталости не чувствовала, спать не хотела и сама себе удивлялась: думала - умру на сцене, а нет, не умерла, живая. Видимо, это от волнений и переживаний.

- Может, потому что получилось?

- Я с трудом осознавала. Но вы знаете, на 100% никогда не получалось. Игорь Александрович постоянно находил ошибки, всегда, как оказывалось, можно было сделать лучше. Он все замечал, все видел, на первом же месте у него была музыкальность. "Даже если техническое движение не выполнила, - говорил он, - это можно забыть, это не всегда мешает, основное - это попадание в музыку".

Именно от музыки в его постановках рождались жест, поза, настроение. Движение должно было сливаться с музыкой. Может быть, поэтому те солисты, которых он вырастил, они все, на мой взгляд, очень одаренные. Они наблюдали то, как рождается спектакль, как создается образ, это совершенно другая работа, нежели когда переносят готовый классический спектакль.

- Искусство балета, на мой взгляд, требует определенного самоотречения, много существует запретов, жизнь выстраивается под профессию...

- Да, но мы к этому привыкли и что-то уже не считаем ограничением. На самом деле нужно быть очень дисциплинированным, чтобы держать себя в форме, чтобы избежать травм. В балете работают люди молодые, к 25 годам это сложившийся артист, профессионал, и сломаться, уйти - это всегда трагедия. Хотя кто-то думает: человек молодой, может еще пару образований получить. Но так как мы с детства здесь, то втягиваемся, и найти себя в другом нелегко.

Сцена вообще сильно затягивает - и не только солистов. А потому дисциплина на первом месте. Лишний раз не погулять, не расслабиться. В прежнее время нам после отпуска могли на третий-четвертый день поставить спектакль. А в том случае, если ты отдыхаешь отпуск целиком, то, естественно, из формы выходишь, и сразу станцевать нереально. Поэтому артисты, особенно ведущие солисты, половину отпуска посвящали занятиям.

Еще существуют индивидуальные ограничения по еде. Испытывают трудности и наши родные, им приходится считаться с нашим графиком. Мы ходим на работу два раза в день, а выходной - в понедельник. Сложности есть, но необходимо находить компромиссы.

- Многие артисты, и не только балетные, из-за сильного погружения в профессию остаются без семьи, детей, но у вас есть дочь?

- И даже внук, ему два с половиной годика.

- Дочь не связана с театром?

- Нет. Хотя в детстве она пересмотрела почти весь репертуар, ездила с нами на гастроли. Но особой тяги у нее не было. Хотя и у меня в свое время тяги не было. Просто родители привели на танцы. Ну и втянулась…

- А много радости принесла ваша профессия?

- Да. Конечно. Во-первых, это любимое дело, это интересно, и даже трудности воспринимаются в этой профессии гораздо легче. И, во-вторых, аплодисменты зрителей, их одобрение. Для артиста это всегда большая радость.