О.А. Блиничкина бережно хранит письма своего деда - бывшего ректора мединститута, который отказался от брони и ушел на фронт. Больше 70 лет в самарской семье из поколения в поколение переходят письма с фронта. Больше двухсот посланий за 1942-1945 годы. В них — самая честная картина настроений, переживаний и событий. Автор военных писем - профессор В.А. Климовицкий - с 1934 до 1939 возглавлял Куйбышевский мединститут.

"Я твердо верю в нашу Победу"

Автор военных писем В.А. Климовицкий с 1934 до 1939 года возглавлял Куйбышевский медицинский институт. Как профессор и преподаватель, он мог получить бронь и избежать мобилизации на фронт. Но Владимир Абрамович в возрасте 43 лет записался добровольцем и осенью 1942 года отправился на фронт в качестве армейского терапевта 64-й армии (с апреля 1943 года она была переименована в 7-ю гвардейскую армию Украинского фронта. — Прим.авт.). В этой должности прослужил до конца войны в составе Воронежского, Сталинградского, Степного и 2-го Украинского фронтов. С действующими частями прошел от Москвы до Сталинграда, потом на Запад - на взятие Будапешта, на освобождение Праги.

"....Были бы только живы и здоровы вы все — еще мы заживем! Я твердо верю в нашу Победу, ибо с танкистами, которые меня окружают, не победить нельзя", - писал Владимир Абрамович жене и двум дочкам из-под Сталинграда.

Огромный архив писем сохранила семья. Ни война, ни "застой", ни "оттепель", ни перестройка не изменили отношения потомков Климовицкого к своей истории. Его внучка, О.А. Блиничкина, вместе с мужем сберегли не только документы и письма.

"Мы с мужем живем в той самой квартире, где жил Владимир Абрамович с женой и двумя дочками, - рассказывает Оксана Александровна. - Отсюда он уходил на фронт, сюда вернулся с войны, вырастил детей, а потом и меня. Мои родители были учеными, работали в Сибири, а меня воспитывали бабушка с дедушкой".

Женщина ведет нас в комнату, которая была рабочим кабинетом Климовицкого. У окна массивный письменный стол, вдоль стены шкаф — комплект мебели послевоенного времени, привезенной из Москвы. В ящиках и на полках — наследие доктора медицинских наук В.А. Климовицкого. Документы, статьи, исследования, фотоальбомы, где в том числе и фронтовые снимки, письма — все на своих местах, своеобразный музей семейной истории.

"Дедушка никогда не рассказывал мне о войне, я не слышала от него ни страшных, ни комичных историй, - вспоминает О.А. Блиничкина. - Его фронтовые письма я читала, став уже взрослой, после смерти Владимира Абрамовича. Порой слезы наворачиваются от настроения, которое передано в этих заметках. В каждом письме тревога за семью, в каждом письме вопрос: "Что вы кушали сегодня?", "Запаслись ли вы дровами?", "Выкопали ли вы картошку?", "Дошли ли до вас деньги и продукты, которые я послал вам?".

Посылки с фронта приходили не всегда. Вернее, порой семья Климовицких получала то пустую коробку, то жалкие остатки, то объеденный окорок. "Не у каждого есть совесть", - писал по этому поводу Климовицкий.

Рукописи становятся электронными

Почти каждый листочек проштампован "Просмотрено военной цензурой". Без такой печати остались редкие послания — те, которые удалось передать с кем-то по пути.

Этим письмам больше 70 лет. От времени бумага расползается, рвется, тускнеют и расплываются буквы. Муж Оксаны Александровны, В.А. Блиничкин, с ноября 2014 года взялся приводить в порядок и "ремонтировать" письма с фронта. Порванные листочки проклеены прозрачным скотчем. Каждое послание вложено в файл-вкладыш в пластиковой папке. Читать письма непросто. Зачастую приходится догадываться по смыслу или внимательно считать каждую "закорючку" в букве: почерк врача, "помноженный" на спешку и суровые обстоятельства, создает отменную "шифровку". Чтобы сохранить свидетельства реального участника событий, В.А. Блиничкин переписывает фронтовые послания от руки и сканирует — постепенно переводится рукописный архив в электронный формат.

"Гремит земля и небо"

Во время боевых действий по обороне Сталинграда Климовицкий спасал и ставил на ноги бойцов Красной Армии. Когда части вермахта потеснили войска 62-й армии, профессор отправил домой письмо. Сообщать прямо об опасности, что фашисты могут прорваться и двинуть на Куйбышев, он не мог из-за военной цензуры. Поэтому тщательно подбирает слова, советует, если что, ехать к сестре в Абдулино в Оренбургскую область. Чтобы обмануть цензора, Климовицкий написал: "Работа прежняя, но только в массовом масштабе. Поток Р. (раненых. - Прим. авт.) так велик, что мы захлебываемся... Все мои мысли с вами. Меня беспокоит дом, ты и дети. Проявляй больше спокойствия и выдержки. О Лизочке или Абдулине думай, но решай этот вопрос не опрометчиво, в зависимости от обстановки... Ночь провел под открытым небом на сене. Утром стало сыро, роса. Гул самолетов не умолкает".

И то ли для цензуры, то ли на самом деле размышляя о военной стратегии, делится с женой такими мыслями: "Вчера с чувством глубочайшего удовлетворения прочел речь Сталина. У меня было много сомнений насчет союзников, но теперь хочется верить, что этот союз реальный и прочный".

Очень часто Климовицкий пишет то про ночевку в стоге сена, то в блиндаже на земле. Вместо простыни и одеяла — обычно шинель.

"Сейчас идут больше бои и днем, и ночью. Гремит земля и небо. К этому грому очень трудно привыкнуть. Сталинград почти весь разрушен... Мы ждем дождей, хотя они не несут нам бытовых сладостей-радостей, но это важно для транспорта (дороги!). Немецкие танки и самолеты получают торможение".

"Понять нельзя, ибо война"

Когда читаешь эти письма, видишь ту войну с новой, неожиданной стороны. Понимаешь, насколько по-разному воспринимали происходящие события те, кто был на фронте, и люди в тылу.

14 октября 1942 года 6-я немецкая армия начала решающее наступление на советские плацдармы у Волги. Концентрация немецких войск была беспрецедентной. Советские части упорно оборонялись, но вскоре начали испытывать нехватку боеприпасов. И в эти дни Климовицкий пишет жене, оправдываясь за "не такие" слова: "Ты меня упрекаешь в том, что я тебе пишу сухие письма и нет там ласковых слов. Это может быть, ибо за день так много выматывается из меня нервной энергии, что голова становится пустой..." Вечное противостояние мужской и женской логики было и в суровое время войны. Жена обижена из-за отсутствия ласковых слов. Муж извиняется и спешит исправить положение. Рассказывает о природе, вспоминает стихи, но в мыслях — война, предстоящий бой. Вспомнив романтические строчки, следующим же предложением сообщает: "Сегодня у меня была авральная работа, и сейчас я сбиваюсь с ног... все это тебе не понятно, а понять нельзя, ибо война... Ты пишешь: приезжай хоть на 3 дня. Как это звучит - просто и вместе с тем наивно. Сейчас проще уехать полковнику, чем мне". Врач подчас нужнее полковника, и никто не отпустит его на побывку домой в такое горячее время", — пытается объяснить Климовицкий жене.

Как примерный супруг Владимир Абрамович мало пишет о боевых действиях, но сообщает жене много подробностей о себе: что ел, во что одет, что делал, о чем думал.

"Сижу один в своей палатке. Затихла канонада. Не слыхать ее уже второй день... Достал сборник "Русские поэты" и с упоением читаю Дельвига, Языкова и других".

"Я одет тепло: у меня джемпер (красный!) и теплые носки с портянками. Я получил "просторные" сапоги и поэтому наматывать могу до бесконечности всяких тряпок".

Такие мелочи очень нужны ей. Он понимает: раз он сам жадно "глотает" каждую крупицу информации о семье, то и они там ждут "подробного отчета".

"Два дня спал на сене в большом стогу. Покрывался теплым одеялом и шинелью и спал лучше, чем в избе, где не дают покоя клопы... Повар меня никогда не забывает и всегда мне сготовит что-то вкусное. Здесь есть и рыба, и дичь (Волга!). Рано утром через мой стог сена вместе с самолетами летят утки и галки, и я считаю, кого больше. К сожалению, всегда меньше самолетов".