О своем желании принять участие в организации Игр в качестве волонтера надо было подумать заранее. Официально набор закрылся 1 марта 2013-го. Но организаторы не отказывали почти никому: даже если не сразу одобряли заявку, то как минимум оставляли в резерве и затем приглашали взамен отказавшихся по тем или иным причинам волонтеров.

Отборочные тесты были на логику и навыки устного счета. На собеседовании выясняли мотивацию и искренность желания работать на Играх. Наиболее сложным оказался тест на знание английского. Я со своей школьной "почти пятеркой" едва набрала 60% правильных ответов, хотя на самой Олимпиаде проблем с общением не испытывала.
25 тыс. волонтеров четко делились по функциям. Кто-то регулировал транспортное сообщение, кто-то проверял аккредитации, кто-то готовил церемонии открытия и закрытия. Но всем нам чаще всего приходилось сталкиваться с обычными зрителями, у которых к волонтерам возникали самые различные вопросы и просьбы. В такие моменты я ощущала себя "плохим" волонтером: да, мне стыдно, что я не знаю, где в Сочи находится Театральная улица. Но откуда прохожим знать, что лично я работаю с представителями прессы на санно-бобслейной трассе и в Сочи приехала в первый (и последний) раз за все Игры на часок погулять? Приходилось останавливаться, загружать в телефоне электронную карту Сочи, совместными усилиями искать требуемую улицу. А кому там было легко?
Совсем другие ощущения были, когда, уже перед отлетом в Самару, в аэропорту ко мне подбежала сотрудница информационной службы: "Вы волонтер? Срочно нужна помощь". В аэропорт звонил представитель сборной США, которому срочно нужно было улететь домой, а в Интернете он не мог найти расписание рейсов. Довольно легко переведя иностранцу по телефону всю информацию от сотрудников аэропорта, я почувствовала себя "хорошим" волонтером. Такие разные ощущения, в принципе, сопровождали меня на протяжении всех Игр.
В Адлере я до этого была много лет назад. И запомнила: городские пробки, жару, пыльный рынок на границе с Грузией. Сейчас вся территория к югу от железнодорожного вокзала Адлера изменилась до неузнаваемости. Если бы не вывески и русскоговорящие люди вокруг, ни за что бы не подумала, что нахожусь в России. Новые дороги, мосты, многоуровневые развязки, видимый за много километров Олимпийский парк со стадионами и чашей олимпийского огня, аккуратные коттеджи, новые гостиницы, зеленые зоны, свежеотремонтированная набережная. Дорога от Адлера протянулась и вдоль побережья, до Сочи, и в горы, в район Красной Поляны, всего – под сотню километров. И хотя на самом деле не все гостиницы были сданы в срок, фасады их сверкали: внешних признаков незавершенной стройки не осталось.

Мне, как и всем волонтерам функции "Работа прессы", довелось жить в волонтерской деревне под названием "Омега". Это крупный гостиничный комплекс, состоящий из пятиэтажных домиков. Чем-то похоже на самарский район "Крутые ключи". Только расстояния между домами побольше. И 15 минут ходьбы до моря. Вроде бы все условия, жаловаться не на что. Одна беда: до объекта "Санки", на котором я работала, добраться можно только с пересадками. И на это уйдет никак не меньше двух часов в одну сторону. Утомительная дорога и долгие рабочие смены – по восемь-девять часов – приводили к тому, что в деревне хватало сил только на то, чтобы доползти до кровати, с утра позавтракать – и снова в дорогу. На морской набережной за все время пребывания я успела побывать только два раза. Так что основные "природные" впечатления остались от видов гор, открывающихся по дороге с берега на Красную Поляну.
Что же мы делали на сменах? Откровенно говоря, никакого квалифицированного труда от волонтеров не требовалось. И было даже немного обидно. Системные администраторы распечатывали на принтере результаты или выдавали под запись рации. Моей задачей было отвечать на вопросы фотографов (в основном – как пройти на старт или на финиш бобслейной трассы) и следить за тем, чтобы во время соревнований никто из них, увлекшись работой за объективом камеры, не наклонялся слишком сильно вбок и не упал в ледяной желоб.

Главным плюсом работы, помимо собственно возможности посмотреть вживую олимпийские соревнования, была возможность завести новые знакомства. К примеру, фотоменеджер объекта "Санки", канадец Рич Лэм, работал уже на третьей своей Олимпиаде. Его имя поначалу мне ни о чем не говорило. Но когда мне показали одну из его фоторабот… Ну конечно, я сто раз видела ее в Интернете! Рич снимал беспорядки в Ванкувере летом 2011 года, возникшие после того, как местные "Кэнакс" проиграли финал Кубка Стэнли. На одном из снимков в центре кадра оказалась целующаяся парочка на фоне дыма, взрывов и отрядов полиции. И вот этот известный фотограф на три недели стал моим начальником. Жаль только, что сама я фотографией не занимаюсь, и получить какие-то полезные профессиональные советы от новых знакомых я не могла.
Впрочем, не советы и профессиональный опыт были главным предметом "охоты" волонтеров. На олимпийских играх удивительной популярностью пользуются увлечения "родом из 1970-х": коллекционирование значков и почтовых марок. На всех почтовых отделениях были очереди: на открытках и письмах, отправляемых из Адлера, ставились специальные гашения с символикой Игр и эмблемами тех видов спорта, финалы которых разыгрывались в этот день. А значки… Значки дарились, обменивались, продавались, а порой просто выпрашивались у представителей спортивных федераций и спонсоров.

После получения очередного значка его обязательно нужно было повесить на шею на шнурок, на котором висит аккредитация. Чем больше у волонтера значков, тем он "круче". Видела ребят, которым приходилось носить по два шнурка – на один значки уже не умещались. Мне просить значки было стыдно, меняться было не на что, поэтому я носила только два, подаренные. Зато за каждым стоит история.

На Играх в Сочи впервые участвовала национальная федерация Тонга – островного государства в Полинезии. Спортсмен у них был только один – саночник Бруно Банани. Это не настоящая его фамилия – ее он взял в честь… своего спонсора, производителя белья и парфюмерии. Во время мужских заездов нельзя было не заметить вдоль санной трассы представителей Тонга, одетых в теплые куртки с изображением пальм. Я подошла к одному из них, чтобы выразить свой "респект", и сказала, что буду болеть за Бруно, а в ответ получила значок с пальмой и саночником, ставший предметом зависти многих волонтеров.