-    Давай сначала соберем карту того, что тебе удалось сделать в прошедшем году...

-    Было довольно много событий. В начале года в Самаре мы запустили проект «Лаборатория», который открылся перформансом «Сообщение». Если говорить о поездках, то весной было участие в ярмарке Volta в Нью-Йорке. Это очень большая ярмарка, куда съезжаются коллекционеры со всего мира. Из осенних поездок самая значительная — участие в выставке «Модерникон. Современное искусство из России» в Турине. Говорят, что это самая презентабельная выставка русского искусства за последние несколько лет - без всякого треша, без матрешек. Куратором был Франческо Бонами, он начал готовиться к ней за два года - приезжал сюда, искал художников. Его отбор мне понравился, из 18 художников 90 процентов были мне близки - Осмоловский, Тер-Оганян, Пепперштейн, Чернышов, Андрей Кузькин, Арсений Жиляев, Саша Рыбак, Саша Галкина. Интересный срез получился. Это первый в моей жизни опыт участия в такой серьезной выставке.
Еще в рамках Года России во Франции была русская молодежная выставка в Лионе.
В середине декабря была арт-ярмарка Cosmoscow в Москве. Она уровнем повыше, чем «Арт-Москва», где могут попадаться очень плохие галереи. Мне и еще нескольким молодым художникам там выделили стенд, чтобы сделать антикоммерческую программу в противовес тому, что выставляют галереи. Получилась такая большая инсталляция.

-    В «Виктории» тоже ярмарка, и там тоже висит твоя живопись. И вообще говорят, ты перешел в живописцы...

-    Я, в принципе, живописец по образованию. Этому я учился всю жизнь - 4 года в художественной школе, 5 лет в художественном училище, еще 4 года в педагогическом институте. Видео я начал заниматься только в начале 2000-х и всегда параллельно продолжал делать живопись.

-    Расскажи про серию «Встречи». Откуда такие впечатляющие названия - «Встреча трех девушек с малым антителом»?

-    Я пытаюсь изобразить встречу зрителя с некими явлениями, которые я не мог бы создать как инсталляцию. Получается, что это некий эскиз выставки и в то же время живописное произведение. Такая выставка внутри картины. Если очень упростить, то три девушки — это зрители, а антитело -  арт-объект будущего.

-    Кстати, о зрителях. Что ты скажешь о самарской публике? Насколько то, что происходит в современном искусстве, ею воспринимается? С другой стороны, когда ты что-то делаешь, имеешь ли ты в голове какой-то образ зрителя?

-    Наверное, никакого образа зрителя я специально в голове не держу. Но на том этапе, когда речь идет о воплощении идеи в конкретной форме, я вижу этого зрителя так же, как если бы я сам пришел на выставку. Мне кажется, это все достаточно органично. Что касается самарской публики, то сейчас появилось довольно много подготовленных зрителей, что связано и с системой образования.  В архитектурной академии, например, теперь есть отделение искусствоведения. Вообще, чтобы что-то развивалось, не нужно очень много публики. Нужна публика, которая углубленно проникает в предмет.

-    Ты можешь описать свою эволюцию как художника? Задачи, которые ставишь перед собой, меняются со временем?

-    Конечно, эволюция происходит. И она происходит именно по модели молодого художника, который активно ищет и меняется. Тут можно выделить много стандартных этапов, но стратегические задачи, наверное, не меняются. Они все уходят корнями в постмодернизм. Это эпоха, в которую мы живем, и ничего принципиально нового ей на смену еще не пришло, хотя мы все ждем этого.

-    Как бы ты описал эти задачи искусства постмодернистской эпохи?
 

-    Обобщенного описания я дать не могу, я не теоретик. Я ощущаю эти проблемы на уровне воздействия произведения: как оно взаимодействует со зрителем, какие вопросы рождает. Вопросы эти могут быть чисто пластические или, например, это вопросы о системе функционирования искусства. Какую задачу оно выполняет? Как можно противодействовать тем явлениям, которые его нейтрализуют? Как, например, сделать произведение, которое невозможно продать? Конечно, искусство ищет свою автономию, хочет восприниматься как отдельная сфера. Например, чем отличается видео-арт от видеоклипов? С точки зрения неподготовленного зрителя, мало чем. Но визуальное искусство хочет, чтобы его понимали, как практику изобразительного искусства. Видео-арт вылился из картин, а не из кино. Например, мои видео - это тот же пейзаж, но в нем есть легкое движение. Для восприятия такого произведения неважно, когда ты подошел к нему, там нет истории с началом и концом. А у кино совсем другие условия просмотра. Человек садится в темный зал, изолирует себя от всех раздражителей и на полтора часа сдается режиссеру. 
У искусства, конечно, другие условия восприятия, и оно ищет способы их обыграть. Так, например, появляются произведения, критикующие поверхностное восприятие. На выставке «Туман» в «11 комнат» я как раз показывал такое видео. Если зритель не будет внимательным, он вообще ничего не сможет увидеть в этом произведении. Надо переключить режим внимания на более глубокий.

-    Как в эту систему вписываются твои абстрактные работы?

-    Тут надо разделить работы о восприятии искусства и собственно абстрактную живопись. Я могу, например, выставить холст, на котором просто облупился грунт, и он выглядит как абстрактное произведение. Это не абстрактная картина, это высказывание о взаимоотношениях искусства и зрителя, искусства и реальности. Если же говорить именно о живописи, то там я решаю чисто пластические задачи. Например, изображаю взрыв супрематическим методом.

-    Если мы попробуем представить эволюцию современного искусства в Самаре, то каким бы тебе хотелось видеть ее следующий этап и какие условия необходимы для того, чтобы он состоялся?
 

-    Мне как художнику, конечно, интересно, чтобы здесь появился настоящий уникальный художественный феномен. Он не может появиться усилиями одного человека, он может появиться в качестве тенденции. Это может случиться, только когда художники будут проживать вместе какое-то время,  вариться в какой-то общей каше. То есть нужен какой-то художественный центр, соединяющий мастерские, галерею, места для проживания, кафе, галерею. Когда все видят друг друга, планка повышается. Если мои коллеги что-то делают на определенном уровне, то я не могу делать на уровень ниже.

-    Может ли в Самаре появиться такое место без помощи государства?
 

-    Только без помощи государства оно и может появиться. Государство — это слишком большая машина. Конечно, с коммерческой точки зрения, это малоинтересный проект. Но с другой стороны, в Европе распространена и работает такая практика, когда какое-то место сначала отдают культуре, и оно становится известным. Через несколько лет там можно построить, например, жилье, и его стоимость будет в разы выше. Эта схема отработана и вполне могла бы здесь случиться. Но нужно, конечно, чтобы такой коммерсант сам болел за культуру.

Источник: www.vkonline.ru