Театр годяев "ЛЕС" — явление само по себе исключительное. Это не просто детский театр, а почти коммунарская художественная лаборатория, где все строится на совместном придумывании, импровизации, неформальных именах и абсолютной вовлеченности. Детям здесь не предлагают "сыграть роль" — они создают мир заново. И именно эта свежесть становится главным действующим лицом спектакля "В начале было счастье".

Роза Хайруллина входит в этот мир без малейшего ощущения "звездности" или дистанции. Напротив — ее появление дает структуру, глубину, резонанс. Она принимает правила "ЛЕСа", играет вместе, реагирует в моменте, отдает сцене ту свободу, которой детям так легко дышится. Ее внутренняя строгость — это не рамка, а опора. Именно поэтому союз смотрится органично: опыт и игра, дисциплина и непосредственность, мастерство и детская смелость.

Юра Рычков (Юк) — художественный руководитель театра годяев "ЛЕС"

— В программке жанр спектакля обозначен как "эпос-клип". Что это за форма?

— Спектакль изначально был создан для юбилейного ВолгаФеста и стал заключительным событием фестиваля на берегу Волги. Вот тогда это был эпос-клип. Что это такое сейчас — еще предстоит понять. Я вот сейчас посмотрел спектакль вместе со зрителями, вечером еще раз посмотрим и будем понимать, во что он превращается. Это история, которая живет, двигается.

— Есть ощущение, что спектакль создавался именно для сцены СамАрта.

— Да. Волгафест — одна история: пляж, Волга, открытое пространство. Здесь — совсем другая. Мы заходили в СамАрт осознанно, не из серии "какая сцена свободна" или "где дешевле". Это был выбор всех участников.

— А материальная сторона? Все оформление, производство спектакля…

— Это все благодаря зрителям, которые купили билеты. Только благодаря им мы можем делать эту работу. Другой поддержки у этого проекта нет.

— Как случилось ваше сотрудничество с Розой Хайруллиной?

— Как… Позвонил ей. Говорю: "Давай сделаем спектакль про счастье". Она отвечает: "Давай. Я вот хожу два месяца и думаю о том, что счастье — внутри". Роза очень много привнесла — свой язык, свой стиль. Для нас это огромный опыт: и для ребят, и для меня — большая школа.

— Как бы вы кратко описали театр "ЛЕС" сегодня?

— Мы делаем театр так, как сами его чувствуем. Начинали четыре года назад с жигулевских сказок, сделали трилогию с Музеем Алабина — музей нас поддержал. Потом был ВолгаФест, и тогда как раз родилась идея спектакля про счастье. Мы не репертуарный коллектив — скорее проектный театр. Но нам хочется, чтобы в нашем пространстве, где мы занимаемся, были постоянные спектакли. Сейчас их девять.

— Как вы отбираете актеров?

— Никак. У нас нет отбора. Кто пришел — кто прижился — тот и остается.

— Показы в СамАрте — разовые? Два и все?

— Сложно сказать. Очень хочется, чтобы история продолжилась. И в Самаре, и где-то еще. Хотелось бы повезти спектакль.

— Ранее вы выступали на фестивалях, но СамАрт — первая профессиональная площадка?

— Да. Были до этого фестивали, тот же ВолгаФест, где много зрителей; была Ночь музеев. Но профессиональная сцена — это другое. Здесь есть службы, регламент, множество важных процессов. Это очень круто. И нам важно, что мы не "про театр с детьми", а про попытку создавать с ними что-то настоящее, что вибрирует внутри нас.

— Ваши творческие планы?

— Сейчас мы делаем книгу-игру по жигулевским сказкам. И нам важно, чтобы о них знали, чтобы их читали.

— Состав труппы постоянный?

— Да. Текучка у нас очень маленькая.

— Каким вы представляли себе зрителя спектакля про счастье?

— Тут скорее… разговор с собой. Мы говорим о человеке, у которого вроде бы есть все, но внутри что-то не рождается. Что-то мешает. Вот про это — и про попытку найти путь к себе.

---

Спектакль рассказывает историю человека, у которого есть все — все материальное — и при этом нет главного: способности быть счастливым. Годяи шутят, переворачивают реальность, рушат привычный порядок — и собирают его заново. На сцене это выглядит непрерывным процессом: сюжет, мизансцены, ощущения легко меняются прямо "на вдохе".

И это не стихийность — это особый метод "ЛЕСа": спектакль каждый раз другой. То, что зритель видел в первый показ, во втором уже звучит иначе. И эта непредсказуемость — из тех, что не пугают, а держат в живом внимании.

---

Ос и Вейк, годяи театра "ЛЕС"

— Что для вас этот спектакль? 

— Для нас спектакль — про человека, который несчастлив. А мы в нем — проводники к миру счастья. Мы помогаем ему избавиться от всего лишнего: от ложных ценностей, от материальных вещей, за которые он держится. Он сам по себе ленивый, сам бы ничего не сделал, а мы приходим и делаем его жизнь лучше. Потому что хотим показать: счастье — точно не в предметах. Для нас спектакль — не застывшая форма. Он живой. Он постоянно меняется, реагирует на нас, на настроение дня, на зал.

Все создавалось буквально на ходу: "О, это круто, давайте так!" — и форма сразу менялась. Мы переделывали сюжет, сценарий, построение. Каждый раз спектакль выходит другим. Даже сегодняшний вечерний показ может уже не быть похожим на вчерашний. Эта подвижность стала для нас настоящей школой. Она дала дисциплину и научила думать шире, за пределами привычного. И главное, чему мы научились: если что-то пошло не так — это нормально. Ничего страшного. Запоминаем, включаемся и превращаем "несчастье" в помощь. Делаем минус — плюсом.

— А как появились ваши имена? Это же, так скажем "не по паспорту"…

— В театре "ЛЕС" с самого начала принято придумывать себе имена. Не как маскировку, а как настоящую часть собственной роли в этой творческой вселенной. Мы придумали их давно, в самом начале существования нашего театра, когда делали маленькие проекты. Прошло четыре года, и теперь эти имена — неотъемлемая часть нас самих.

---

Работа с Розой Хайруллиной придает спектаклю удивительную плотность. Ее присутствие словно соединяет "игровое" и "существующее". Моменты, где она реагирует на детскую импровизацию — улыбкой, жестом, точным словом — становятся подлинными осями спектакля. А ее собственная жесткость обнажает главный нерв постановки: чувство, что счастье — это не предмет и не награда, а действие, путь, смелость отказаться от лишнего.

Годяи при этом абсолютно самостоятельны. Они не теряются рядом с мастером, а, наоборот, как будто вырастают. И кажется, что это редкий случай, когда дети не "подражают" взрослому актеру, а идут с ним в одном темпе, на равных.

Визуально спектакль минималистичен до аскетизма, любой предмет, любой жест может стать смыслом, а любая пауза — акцентом. Музыка и свет работают как эмоциональный ритм, а не как иллюстрация.
Что остается после? Редкое ощущение: ты стал свидетелем не постановки, а встречи. Встретились взрослая художественная воля и детская творческая свобода. И никто никого не победил — наоборот, получился общий организм, где все дышит.

В романе Рэя Брэдбери "451 градус по Фаренгейту" есть такие строки: "Если бы можно было самую душу … отдать в чистку, чтобы ее там разобрали на части, вывернули карманы, отпарили, разгладили, а утром принесли обратно… Если бы можно!.."

Вот примерно такие ощущения и испытываешь, находясь внутри спектакля. Создатели говорят тебе — можно!..

Всего два показа — но этого было достаточно, чтобы понять: эксперимент удался. И хочется верить, что спектакль не исчезнет навсегда, а станет точкой роста — для "ЛЕСа", для его актеров, и для зрителей, которым повезло прожить эти полтора часа в мире, где счастье не изображают, а создают.