15 минут для прессы
 - После неудачного матча в Далласе, пропустив семь шайб, тебе пришлось давать интервью. Не напрягает?
 - Когда живешь, тренируешься и играешь в хоккей в США, то интервью - обычное дело. Журналистов в Вашингтоне и в Денвере очень много, они вхожи в раздевалку сразу после матча. И после каждой игры 10-15 минут мы обязаны уделить прессе.
 - Можешь отказаться от послематчевого интервью?
 - Конечно. Ты можешь вести себя по-разному. Но генеральный менеджер клуба настойчиво рекомендует уделять внимание прессе. Болельщики хотят знать, что происходит в раздевалке, причины побед и поражений. И будут знать.
 
 Ругаюсь на английском
 - Ты усвоил местные правила игры. Значит, адаптировался в США?
 - За три года мне стало комфортно в этой стране, я выучил язык. Конечно, не в совершенстве, но могу говорить, общаться, давать интервью.
 - А на каком языке ты думаешь?
 - Чаще всего на английском. И понимаю, что после трех лет жизни в США начал забывать некоторые русские слова. И заменяю их английским – это происходит само собой. А иногда, бывает, отвечаю на русском, но построив фразу по-английски: подлежащее, сказуемое и т.п.
 - Ругаешься на каком?
 - На английском мате.
 - А когда хочется послать одноклубника далеко и надолго?
 - Все зависит от ситуации. Когда хочу подсказать или «вставить» своему защитнику, то кричу по-английски, но без мата. Но когда жизнь достает, или достает определенный персонаж, то сразу на помощь приходит русский. Удобно – вроде и напряжение снял, и достававший тебя персонаж не понял.
 - Ой ли… В «Вашингтоне», кроме тебя, играли два Александра - Овечкин и Семин. И одноклубники не понимали «великий и могучий»?
 - В моем прежнем клубе, кроме нашей троицы, за последние годы играли Федоров, Козлов, много молодых ребят. Поэтому старожилы-одноклубники хорошо знают нелитературный русский. А литературный – чуть хуже.
 
 Ди-джей Овечкин
 - Знаменитый хоккеист Игорь Ларионов рассказывал, как прививал одноклубникам любовь к футболу - соккеру, разминаясь в раздевалке футбольным мячом. Россияне ввели в «Вашингтоне» свои традиции?
 - Я ничего не мог вести - слишком молод и пока не обладаю авторитетом. А вот Александр Овечкин внес национальный колорит: к некоторым матчам прошлого сезона мы готовились в раздевалке под русскую музыку с его ipod'а.
 - Что-то патриотичное?
 - Нет-нет, «Баста», Тимати, другие наши исполнители клубной музыки и hip-hop.
 - Как реагировали партнеры?
 - Не всем американцам это нравилось. Но когда такую музыку включает Овечкин, все вынуждены слушать. Хотя Александр меру знает - перемежает нашу эстраду американской.
 
 Самарский - вкуснее
 - Некоторое время ты играл за фарм-клуб «Вашингтона» - «Херши», базирующийся в городке, известном шоколадной фабрикой. Как на вкус местный шоколад?
 - Я люблю сладкое. Но придерживаюсь диеты. Поэтому на шоколад не налегаю. Я пробовал  местный шоколад. И был не в восторге. По мне, самарский вкуснее.
 - Самарцы знают – нередко в районе нашей «шоколодки» так пахнет этим продуктом, что будто живешь в шоколаде.
 - В Херши находятся две шоколадные фабрики. И когда заезжаешь в городок, сразу понимаешь, куда попал – аромат на километры.
 
 От контрактов «крышу не сносит»
 - Перед началом сезона ты подписал контракт с «Колорадо» на три сезона и сумму около $9 млн. От таких денег «крышу» не сносит?
 - Я пока эту сумму не заработал, поэтому предпочитаю не считать их. К тому же неплохие деньги я начал зарабатывать в 19 лет,  подписав контракт с «Вашингтоном». И если за это время мне «крышу» не снесло, думаю, дальше моя голова останется на месте. Я спокойно отношусь к деньгам. Приятно зарабатывать хорошие деньги, приятно, когда твой труд оценивают достойно. Но деньги для меня - не главное. Главное – хоккей. И если у меня появятся признаки «звездной болезни», можете не сомневаться – отец поговорит со мной жестко и вправит мозги.
 
 «Начинал на стадионе, которого нет»
 - Я знаю, что именно отец сыграл большую роль в твоем становлении.
 - Вся моя семья. Отец меня возил на тренировки начиная с 1996 года, когда я почти в восемь лет пришел заниматься в секцию на стадионе «Крылья Советов» - его сейчас уже нет. Мы жили недалеко от парка «Дружба» - это Советский район. И за 15-20 минут доезжали от дома до стадиона. Прозанимавшись там три года, перешел во Дворец спорта ЦСК ВВС. Начинали тренироваться в 22.00, уходили со льда в 23.30. Пока добирались до дома – начало первого ночи. А утром - в школу. Я хорошо помню: приходил в класс, садился на последнюю парту и засыпал. Но до 9 класса учился почти без «троек».
 - В 13 лет тебя позвали в школу ярославского «Локомотива». Это было твое решение? Или все решили тренеры и родители?
 - Я приглянулся тренерам из Ярославля на турнире в 2002 году. Нам позвонил директор хоккейной школы «Локомотив» и пригласил приехать в Ярославль – посмотреть город, познакомиться с условиями тренировок, проживания. Мы приехали  с отцом, побродили по городу, увидели базу, недавно открытую «Арену-2000» на 9000 мест. И попросили время подумать. Нам  дали месяц. За это время я решил: «Нужно ехать».
 - Как восприняли родители отъезд 13-летнего сына?
 - Были «за» - понимали, что мне надо развиваться, повышать мастерство. В Самаре условий для этого не было. И 4 января 2003 года я отправился в Ярославль.  
 - Ты себя считаешь воспитанником самарской или ярославской школ хоккея?
 - Сразу двух школ. В Самаре я занимался пять лет, в Ярославле - около 7 лет. И благодарен тренерам двух этих школ.
 
 «Мы все со своим «тараканами»
 - Ты оказался в США в 19 лет. Талантливый русский вратарь - конкурент для местных голкиперов. Какой прием тебе оказали?
 - В команде у меня были нормальные отношения. А среди вратарей дружеских отношений нет ни с кем. Все на уровне: «Привет», «Пока».
 - В клубах НХЛ играют другие голкиперы из России – Илья Брызгалов, Евгений Набоков? С ними общаешься?
 - Как? Мы в разных клубах и городах. Познакомились в сборной России.
 - С земляком, тольяттинцем Брызгаловым, вспоминали про родную Самарскую область?
 - Нет. У нас разница в возрасте и слишком разные интересы.
 - Считается, что вратари в игровых видах спорта – люди особенные, своеобразные. Это правда?  
 - Хм, тяжелый вопрос. Может, его лучше задать моими партнерам по команде? В общем, мы все конечно, разные. Все - со своими тараканами в голове. Но, в отличие от полевых игроков, на площадке голкиперы ведут себя намного спокойнее.
 
 Традицию поддержал
 - В клубах НХЛ есть традиция: новички устраивают ужин для одноклубников. Ты «проставлялся»?
 - У меня был незабываемый ужин. Происходило это в Ванкувере. В «Вашингтоне» было пять новичков. Нас переодели в костюмы «группы поддержки». И в таком наряде мы отправились в центральный ресторан Ванкувера. Всем было смешно. Кроме нашей пятерки. Мы же еще за этот ужин и платили. А как ты понимаешь, партнеры не скромничали в выборе блюд.
 - А танцевать в стиле группы поддержки вас не заставили?
 - Обошлось без этого. Я вообще-то станцевать могу, но не любитель танцев. Особенно брейк-данса.
 
 Каток для Самары
 - Ты не раз справедливо отмечал, что в родной Самаре, имеющей единственный крытый стандартный каток 1968 года постройки, нет условий для занятий хоккеем. А не хотел бы выделить из заработанных средств некую сумму для строительства крытого катка, назвать его именем Семеном Варламова, поставить во главе этого предприятия отца. И так помочь родной Самаре.
 - Пока не имею такой возможности. Если заработую за карьеру примерно столько же, сколько сейчас имеет за счетах Александр Овечкин (около $150 млн. – Прим. автора), то почему бы и нет.

Источник: www.vkonline.ru