"Берлинале в Самаре", выставкой "Марлен Дитрих: русская душой" и многими другими проектами, по большей части связанными с русско-германскими отношениями, Самара обязана Прокаеву.

- Как начали выстраиваться твои связи с Германией?

- Интересоваться немецкой культурой я начал еще в школе, во многом благодаря учительнице немецкого языка. Уже с 5-6 класса я знал, что немецкая тема – моя, и целенаправленно готовился стать переводчиком. У меня было огромное количество друзей по переписке – тогда это было модно. Переписка дала дополнительный толчок, я начал совершенствовать свои знания немецкого языка. Письма дешифровывал порой вслепую, не очень понимая, о чем мне пишут. А когда получал посылки со жвачками, которых в 80-е в нашей стране не было, то считал себя самым счастливым.

Помню, как был шокирован, когда мне прислали фотографию Тины Тернер - я не знал, что бывают такие черные артисты. Родители еще поддерживали мой интерес – тогда можно было подписаться на журналы из стран соцлагеря, и мне выписывали Frosi, ABC-Zeitung и журнал Bummi. А после иняза я получил грант немецкой службы академических обменов на стажировку в университете им. Шиллера, в городе Йена.

Это было в 1991-м, на заре перемен, в трудный, переломный момент, когда ГДР была разрушена, открыли границы, - и именно в это время я еду ассистентом профессора в экс-гэдээровский город, к Юргену Больтену, мэтру в теории и практике межкультурной коммуникации, которой в России в то время только начали заниматься. В развитии самих немецких университетов тогда начиналась мощная интернационализация, потому что до этого вузы Восточной Европы были закрытыми.

Новый виток развития был неоднозначным. Доходило до того, что сжигали все, на чем стоял лейбл ГДР, не только Маркса и Энгельса, но даже Гете и Шиллера, альбомы по искусству – все, "изданное в ГДР". И самое удивительное, что беспощадно уволили всю гэдээровскую профессуру – решили справиться со старой идеологией, породив целую армию безработных.

В восточные университеты пришла западная профессура, в том числе и Больтен. Когда я попал в университет, у меня буквально кружилась голова, потому что каждая ступенька в этом храме была со следом его 600-летней истории. Параллельно исследовательской работе я приобщался к современному искусству – смотрел, например, contemporary dance в Веймарском национальном театре.

Помню, какой переворот в моем сознании совершила постановка "Отелло" труппы Исмаэля Иво. Этот год в Германии оказал на меня мощное влияние. И когда я вернулся, мне хотелось приобщать людей к тому, что я узнал, менять их сознание. С 1992 г. я не прекращал эту работу. За это время мы вместе с коллегой Василием Никитиным создали Германский информационно-культурный центр. Разделили его деятельность на два направления: за языковое отвечает Никитин, а я - за культурное.

Конечно, мы ведем не такую активную деятельность, как "Альянс Франсез", но какие-то мероприятия проводим. На мой взгляд, большей частью интерес и мотивация к изучению языка приходят через культуру. Тенденция такая, что немецкий язык теряет значимость, и наша задача – воодушевить людей учить его.

- Ты помнишь свой первый проект с Германией?

- Наверное, нет, потому что не веду хронологию. Возможно, это были проекты с профессором Еленой Яковлевной Бурлиной, специалистом по германской культуре. Нашей задачей было представить людям все многообразие жизни Германии. Мы стали вывозить группы, издавали альманах "Город. Страна. Планета", организовали воркшопы и конференции. Люди были потрясены – они узнавали страну с другой стороны. Все равно ведь образ врага в отношении Германии у обывателя глубоко сидит.

Позже настоящей "бомбой" стала выставка "Марлен Дитрих: русская душой", организованная в 2004 году, когда был объявлен Год Германии в России. На тот период у меня скопилось много книг про Марлен, и я подумал: а что если привезти фотовыставку из Германии? Надо отдать должное директору художественного музея Аннете Яковлевне Басс, когда я пришел к ней и спросил, могу ли замахнуться на музей – а тогда же не было никаких площадок, только музей Алабина и художественный музей, – она сказала "да".

Для меня это было очень неожиданно, честно говоря. Я тогда сделал выставку по немецким лекалам, с открытками, календариками, проспектами. Для меня как для тогда еще неопытного культурного менеджера это был очень важный проект, своего рода путевка в жизнь, с которой я почувствовал уверенность в себе. Теперь у меня так много связей и материала, что работы еще лет на 20 минимум. И я подхожу к ней более профессионально.

Германия же лидер в шоу-бизнесе, в 80-е все учились только там, в том числе event-менеджеры. У нас они по большей части самоучки, и я не исключение. Чтобы постигать азы, я все это время покупал литературу по event-менеджменту на английском.

Я начинал заниматься шоу-бизнесом совершенно вслепую, никто не мог мне помочь, здесь были только дикие законы, построенные на "кидалове". Я сам попадался пару раз, после чего решил работать без посредников. И сейчас, если меня просят сделать финансовый план под проект, я делаю его сам. У меня нет бухгалтера, потому что по западным лекалам у нас никто не сможет работать.

- Есть ведь и обратная сторона - ты возишь самарских артистов в Германию?

- Несколько лет подряд я езжу на шоу-биржи, а в прошлом году в первый раз побывал на театральной бирже, на которой труппы со всей Европы заключают сделки, договариваются о гастролях. Сначала я попал на шоу-биржу во Фрайбург. Я поехал туда целой командой – взял режиссера Женю Дробышева, певицу Юлю Денисову, - тех, с кем я работаю и кто чего-то уже достиг.

Мы наконец-то поняли технологию продвижения на европейском рынке. Если просто написать письмо по электронной почте в какой-то театр: "Примите нас" - никто никогда не откликнется. Все исключительно через продюсеров. То же самое по театрам. Я летал на театральную биржу в Гамбург, чтобы понять, как "продавать" самарские театры. Я увез оттуда даже не промо-записи, а целиком записанные на видео спектакли.

После той поездки проявил интерес к Самаре Дрезденский театр. Его руководители предлагают "Отелло" в стиле современной немецкой режиссуры – эпатажно, минималистично...

- И все в строгих костюмах...

- Да, все как положено. Еще много натурализма. Договоренность с Дрезденским театром достигнута, сейчас нужно найти какой-нибудь банк, чтобы привезти его. Есть технические сложности – перевод бегущей строкой возможен у нас, кажется, только в оперном театре.

А вообще у меня такое количество предложений после этой биржи. После шоу-биржи много предложений получила самарская певица Юлия Денисова (я сейчас ее продюсер). Будем ими заниматься. После театральной биржи я написал письма руководителям самарских театров, сообщив, что готов на следующий год взять их с собой, подготовить промо-материалы.

Я готов ничего на этом не зарабатывать, просто ради налаживания связей. Все равно наши театры идут к продвижению на европейском рынке. То, что у нас пишут про выезд театров на гастроли, часто просто громко говорится для прессы. Зачастую это исключительно основанные на чьем-то личном контакте гастроли, без нормального промоушна. Когда я вывез "Самарскую площадь" в Ульм, нас принимал мэр города, вся пресса нас анонсировала.

- Самара вот уже 20 лет - официальный побратим немецкого города Штутгарта. Насколько тебе помогают официальные власти и партнерские отношения между городами?

- Поначалу мне казалось, что администрация города готова к сотрудничеству. У меня большой авторитет в Германии, огромные наработки, я чувствую там доброе отношение, на разных уровнях. Но в нашей администрации оказывается проблемой получить поддержку тех или иных проектов, даже без финансовых вложений, административными ресурсами (например, чтобы беспрепятственно оформить группе визу в Москве).

Вообще я стараюсь быть независимым (это стремление мне тоже привила Германия) и не сторонник метода "ходить с протянутой рукой". Источники финансирования ищу в разных сферах. "Берлинале в Самаре", например, в этом году была полностью профинсирована министерством культуры. Обычно же поддержку оказывает бизнес или меценаты. Слава богу, что еще есть такие люди, которые помогают, не афишируя себя.

Почему-то многие думают, что я зарабатываю на своих проектах большие деньги, хотя я не зарабатываю их на культуре вовсе. Все, что я привожу, - это мои личные вложения, в том числе финансовые, инвестирование времени. Я сейчас организовал концерт Йорга Хегеманна в филармонии, это джаз-трио, играющее буги-вуги. Просто подарил городу. Мне все говорят: ты что, сумасшедший? Я полностью организовал приезд, нашел деньги на гонорар и прочие расходы - и не заработал ни копейки. А ведь люди думают!..

Мои проекты в области культуры - исключительно благотворительность. От большинства проектов я испытываю кайф. Они высасывают много энергии, но и удовольствие доставляют колоссальное. В этом году мы привозили в кирху Юргена Эссля - сломали стереотип, сделали органный концерт в кирхе. Причем мне важно было, чтобы в кирху пришли новые люди. Не бабушки, которые ходят туда все время, а бизнес-круги, светские люди. А люди, нужно сказать, очень ревностно относятся к тому, что что-то делается не по старинке. Многие не могут пережить, если ломают рамки, в которых они существуют.

-Что есть из заветного?

- Проект моей мечты - запуск первого международного кинофестиваля в Самаре. У меня есть уже прописанная концепция, и министерство готово меня поддерживать. Это же почти как "Рок над Волгой", только в области кино. И с меньшими инвестициями, хотя все зависит от того, каких звезд мы сюда привозим. Можем обойтись создателями фильмов - продюсерами, режиссерами - и двумя-тремя звездными актерами.

В сфере кино я нисколько не эксперт, не кинокритик (боже упаси!). Я менеджер, моя задача - организовать событие, event, и в этом я сейчас чувствую себя уверенно, что называется, fit. У меня огромная поддержка со стороны европейских продюсеров - в Швеции, Франции, Америке, - и со стороны российских тоже. Надеюсь, что получится запустить фестиваль в следующем году.

Кроме этого, мне интересно заниматься партнерскими связями. Не только со Штутгартом. Например, сегодня я - не поверишь - весь день занимался американским Сент-Луисом. Ты где-нибудь у нас про него слышишь?

- Я даже не знала, что это город-побратим.

- А у Самары несколько городов-побратимов - Палермо на Сицилии, Штутгарт, Стара-Загора (Болгария), Сент-Луис, Чжэнчжоу в Китае. Мы привезем в филармонию одаренных музыкантов из университета Сент-Луиса, они представят американскую музыку. Предварительно это будет 12 октября.

- Интересно еще про перспективы.

- В декабре в Самарском театре оперы и балета мы покажем гала-концерт звезд немецкого балета.

- Классического?

- Он считается классическим, но на самом деле это уже contemporary. Еще я встречался с Джоном Ноймайером во время гастролей Гамбургского балета в Москве, и - не будем загадывать, потому что дата определится в августе - но мы договорились если не в этом году, то в следующем провести гастроли театра в Самаре. А с гала-концертом балета осталось только определиться с датой. Он тоже будет очень интересным, приедет Штутгартский балет, один из лучших в Европе, - Ноймайер начинал именно там.

Приедет Gauthier Dance, известная своими авангардными постановками труппа Эрика Готье, солиста Штутгартского балета. Я не забываю и о теме Марлен Дитрих, хотя и отношусь к ней без фанатизма. В свое время организовал концерт Ивон Шрамм из песен Марлен Дитрих, сейчас на очереди мюзикл "Марлен" певицы из Лос-Анджелеса Torill. Самое важное, что мне доверяют партнеры, потому что все, что я ни делал – получается.