Мастер противоречий, Сигарев назвал картину "Жить", хотя в действительности этот фильм - о смерти. В центре сюжета находятся три непересекающиеся истории. Объединяют их герои, столкнувшиеся со смертью родных или близких. Причем смертью "не своей": суицид, автокатастрофа, убийство. За исключением последнего, гибели героев Сигарев почти не показывает. Именитому режиссеру и драматургу совсем не интересно развитие булгаковской мысли о том, что человек смертен и причем - внезапно. Напротив, ему важен показ того, что происходит в душе тех, кого погибшие оставили. Как убедительно показывается в фильме, смерть близких, особенно если эти близкие были единственным смыслом твоей жизни, намного страшнее собственной гибели. Быть оставленным - не Богом, а тем, кто это божественное для тебя воплощал, - вот самый тяжкий крест человека, по Сигареву.
Собственно, после утраты близкого начинается процесс постепенного душевного умирания всех, для кого он был важен. Разные ступени такого умирания режиссер демонстрирует обстоятельно, неторопливо, давая зрителю шкурой и нутром прочувствовать болезненность сего процесса. За первым шоком следует отупение, бунт против всего на свете, от родных до Всевышнего, затем отчуждение от окружающих и полное одиночество, потому что настоящее горе вынашивается и переживается наедине с собой. Что будет дальше - безумие и смерть или продолжение жизни словно в одури, в тумане, герои решают сами. Ясно лишь, что, так внезапно и болезненно соприкоснувшись с небытием, жизнь навсегда остается покалеченной. Как сказала героиня Яны Трояновой, "мир рухнул", а я в ответ на немой вопрос всех героев фильма ко Всевышнему о том, что же делать дальше, скажу: "Жить на его руинах". Но у Сигарева само понятие "жить" получает страшное, даже издевательское значение, потому что жить так, как герои, - чистой воды мучение. Каждый герой выбирает свой выход. Одни находят "спасение" в добровольном уходе из жизни, другие погружаются в вечный бред, третьи все еще живут. Сама жизнь становится уже не испытанием, а садистским страданием, непонятно зачем, кому нужным и кем выдуманным. По крайней мере, следов Создателя в фильме не наблюдается. Его "лик" присутствует лишь в выдуманных людьми обрядах, ритуалах погребения, свадьбы. Но эти обряды, как показано в "Жить", выдуманы лишь для того, чтобы оградить человека от тоски и неотвратимого страха перед неизбежным. Однако герои напряженно ищут, с кого же спросить, и обращаются к Нему (надеясь, что Там Кто-то есть и слышит их), чтобы возвратить ему свой билет. Чего стоит, например, пронизанный неизбывной тоской душераздирающий монолог одной героини с перерезанными венами, как бы объясняющей свой поступок: "Раньше надо было думать, когда Ты все это придумывал... А если у Тебя руки из ж... растут, я не виновата... Все, я Тебя не слушаю...".
Как известно еще со времен Аристотеля, в основе искусства лежит мимесис - подражание действительности. И чем удачнее и точнее подражание, тем сильнее радость зрителя (слушателя, читателя), от узнавания мира. С "Жить" - та же история с точностью до наоборот. Только здесь зритель узнает не действительность, не жизнь как таковую, а смерть, процесс отмирания и испытывает как минимум шок от такого узнавания. Как сводка душевных и духовных страданий, вызванных смертью близкого человека, фильм "Жить" в деталях до ужаса точен. Здесь все: и отличная актерская игра Яны Трояновой, Ольги Лапшиной, раскрывающих постепенное угасание своих героинь, и звучащий, как мотив вечной боли, монотонный гитарный инструментал, и гениальная драматургия с монологами-упреками Всевышнему, и визуально акцентирующая страдание операторская работа Алишера Хамидходжаева - работает на то, чтобы поместить зрителя внутрь состояния неизбывной тоски и оцепенения, в каком хоть раз в жизни, да оказывается человек.
Однако в фильме, особенно в сюжетной линии девушки Ольги и мальчика Артема, есть надежда на просветление. Сигарев четко и точно показывает, что на самом деле, хотя со смертью близкого что-то в человеке отмирает и рушится, он каким-то удивительным образом находит в себе силы жить дальше. И несмотря ни на что, умершие для остального мира остаются живыми для нас и продолжают быть с нами в воспоминаниях, снах и галлюцинациях.
Смерть и жизнь в реальности именно такие, как показано в "Жить". Смерть, всегда внезапная, страшная, бьет обухом по голове, но жизнь, исполненная к ней презрения и страха, все равно бежит дальше и продолжается вопреки трагедиям. В финальной немой сцене, где героиня, придя на остановку, в ожидании автобуса ест чипсы, очень точно подчеркивает этот странный и страшный парадокс бытия. А проступающие на экране огромные буквы с названием фильма звучат теперь уже как режиссерский манифест, с которым трудно не согласиться.