Театр драмы показал премьеру "Завтра была война" по повести Бориса Васильева в постановке главного режиссера Валерия Гришко и режиссера-педагога Елены Лазаревой. С оригинальными песнями в исполнении Игоря Скляра, первыми ролями студентов-второкурсников и пугающе современно прозвучавшим вторым актом.

Почти идиллия

Накануне премьеры в драме особенно подробно рассказывали историю музыкального сопровождения спектакля (не каждый день записывает что-нибудь специально для Самары Игорь Скляр). Идея вообще оказалась к месту. Фронтовые песни не очень-то вяжутся с сюжетом о старшеклассниках 1940 года, а строить музоформление на довоенных - слишком очевидный ход. Взамен взяли оригинальные композиции иркутского композитора Андрея Волченкова на стихи, в которых нет ни слова о войне. Нежные стихи, написанные поэтами Павлом Коганом и Михаилом Кульчицким, тоже не вернувшимися с фронта. Как почти весь класс в знаменитой повести Васильева. Валерий Гришко сделал подробную, очень близкую к тексту (с поправкой на драматургическую форму) инсценировку повести. Перечитывая, обнаруживаешь, что даже зловещий смех мамы Искры в одном из ключевых эпизодов прописан у Васильева. В пьесе, впрочем, почти не осталось прямого голоса автора - он (озвученный актером "СамАрта" Василием Черновым) появляется за кадром в самом начале и в финале, в спектакле рассказчика как такового нет. И не просто так. Текст у Васильева начинается с драматичного описания вечера встречи выпускников. Спектакль - с жизнерадостных этюдов о школьной жизни. Он вообще вырос из учебной работы второкурсников театрального отделения университета Наяновой, из четырех часов этюдов. И в первом акте получилась почти идиллическая картина. Дружный класс, мировой директор, первые влюбленности, взросление, день рождения друга - даже вредная классная поначалу не портит общей картины.

Курсу будущих актеров без труда дается ансамблевость (как это бывает в хороших студенческих спектаклях). И если у Бориса Васильева мы все время видим историю с точки зрения взрослого рассказчика, то в спектакле находимся внутри, среди школьников. Драма набрала интересных ребят. Запомните, к примеру, имя Виолетты Шулаковой (Искра в одном из двух составов). Неизвестно, как удается второкурснице 21 века играть не просто полную энергии и пионерского еще задора активистку. В ее Искре чувствуется замес 1930-х с их яростным стремлением к справедливости и новой жизни, позволявшим, видимо, с одинаковой наивностью верить и в скорое построение коммунизма, и в реальность "врагов народа". Женственная Зина Коваленко (Екатерина Конурина), застенчивый Артем Шеффер (Сергей Федоров) и еще несколько интересных образов - студенты играют почти своих ровесников, так что часто забываешь, что на сцене только второй курс.

"Оттеняют" их старшие. Суровый комиссар - мама Искры (отличная работа Елены Ивашечкиной - сначала чрезмерно жесткая и суровая, после ареста Люберецкого эта женщина из 1920-х вдруг обнаруживает скупые человеческие нотки и внутреннюю неоднозначность). "Дореволюционного" замеса интеллигент Люберецкий в исполнении Владимира Борисова. Свой в доску усатый балагур директор (Виктор Мирный). Его прямая противоположность - когда-то раз и навсегда поверившая, что принципы важнее людей, классный руководитель Валендра (Елена Лазарева), еще одно дитя своего времени.

Что стало с девятым "Б"

Во втором акте, после ареста Люберецкого-старшего, интонация спектакля резко меняется. Так, что накрывает ужасом. Не отличавшийся в последнее время особенной чуткостью ко времени, театр драмы вдруг поставил спектакль про день сегодняшний. Вряд ли, выбирая для второкурсников повесть про их (почти) ровесников, в театре понимали, как Борис Васильев прозвучит сегодня. А он прозвучал. "Враги народа" и "чуждая нам поэзия", доносы и готовность к войне - очень хочется видеть во всем этом только реалии и риторику 1940-го. Но уже не получается. А Валерий Гришко (сам после истории с "Левиафаном" имеющий какое-никакое представление о травлях и доносах) еще и вызывает из зала приглашенных на премьеру "ребят из Луганска". Завтра была война? Завтра?

У Васильева в повести много острых вопросов времени. Отвечает ли сын за отца? Может ли ребенок быть врагом народа? Кто виноват в смерти Вики, в конце концов? Ответ очевиден: виноваты все, правы только дети, для которых пока нет ни своих, ни чужих. Вот только все помнят, что стало с девятиклассниками 1940-го. В финале драмовского спектакля на экране мелькают не только кадры кинохроники, но и фотографии отцов и дедов тех, кто делал спектакль. ...

"Мы твердо знали, что будет война", - пишет Васильев. Готовились к войне, "искренне хотели, чтобы судьба наша была суровой". И не дай бог юношам и девушкам новых времен повторить судьбу оставшихся только в памяти и на групповой фотографии. Не дай бог, правда. Не дай бог.