Будучи кандидатом филологических наук, Псой Короленко в разговоре внимательно выбирает слова и старается строить законченные фразы. С абсолютно серьезным лицом он рассказывает о «бронхиальном» пении и о том, как заблудился между двух Грушинских... Мы сидим за столиком в арт-клубе «Бумажная луна». Приблизительно через час должен начаться концерт, и вот тогда Короленко перестанет «держать дистанцию» между собой и публикой. Трудно определить, какой из Псоев более настоящий — тот, что ведет обстоятельную беседу за столиком, или тот, что поет о красавицах и чудовищах на сцене. Скорее всего, оба.

- Раскажите о программе, которую привезли.
- Ядро ее составляют мои ранние песни, аранжированные музыкантами из группы «ОПА!» и выпущенные в прошлом году на нашем совместном альбоме «Под покровом нощи». Однако сегодня я выступаю сольным перфомансом. «ОПА!» играла в этом арт-клубе вчера, а завтра мы будем представлять альбом вместе в Саратове... Надеюсь, что и в Самаре мне доведется выступать с этими замечательными музыкантами. Сегодня же кроме песен с альбома я буду петь и новые, которые появились уже после моего майского приезда в Самару и после Грушинского фестиваля.
- Знаете, ваше появление на Мастрюковских озерах стало легендой... Многие вас не застали на сцене и не верят, что вы на фестивале вообще были.
-  Я туда был приглашен в рамках «ДрФестовской» сцены сектора «О!стров». Но, встретив друзей из ижевского и вятского-пермского бардовского коммьюнити, я выступил на сцене «Междуречье» и на гала-концерте на плоте-гитаре. Мне советовали также поехать на Федоровские озера, но фестиваль на Мастрюках был такой большой - я думал, это и есть два. Потом, когда мне объяснили, было уже поздно.
- Какие впечатления?
- Мне очень понравился Грушинский. Я увидел, что более опытные люди, как им и положено, ностальгируют по более ранним, классическим временам этого фестиваля. Но, приехав туда впервые, я также увидел, что фестиваль при всех сложных и драматических обстоятельствах не потерял своего драйва, энергетики, осмысленности, разноцветности. Простой психологический критерий — желание приехать. И он выполняется: я хотел бы еще раз побывать там.
- Есть ли в России авторы, близкие вам по духу?
- Разумеется, и немало. Среди авторов и исполнителей песен, в той или иной степени наследующих бардовскую линию, назову Ольгу Чикину, Константина Завалина, Григория Данского. Среди тех, кто работает в формате, близком к рок-поэзии, можно назвать Ваню Жука с его группой «Наеховичи». Которая одновременно работает еще и в формате клезмера. Среди музыкантов, играющих клезмер, не все являются авторами текстов. А вот Жук — и автор, и переводчик, что очень важно. Яна Овруцкая - очень интересный и яркий исполнитель, как и новый ее совместный проект с Евгений Калиной, который называется дуэт «Три сестры»... Кирилл Решетников (Шиш Брянский), только недавно начавший концертировать со своими песнями... Список можно продолжать до бесконечности.
- То есть, нет дефицита авторов, которые внимательно работают со словом?
- Думаю, те, кого я назвал, далеко не полный список. Дефицита нет. Есть многообразие, яркость, пестрота, обмен опытом, интересные джемы и коллаборации.
- Как вы выбираете песни для себя? Каким критериям они должны отвечать?
- Это очень интуитивно, трудно определить теоретически... Может быть, песня должна быть связана с одним из вышеперечисленных жанров, но это необязательное условие. Иногда совершенно неожиданные вещи становятся моими по духу. Например, еврейская колыбельная о короле, королеве и их птичке. Мы придумали однажды спеть ее в стиле тувинского горлового пения. Такая идея возникла потому что колыбельная — это старинная магическая, мистическая жанровая стихия, немножко ассоциирующаяся с шаманством. И тут традиции севера вышли нам навстречу. Неожиданная такая смычка получилась... Я не могу петь по-настоящему горловым пением, поэтому научился приему, который в шутку называю «бронхиальным» пением. Обычно на концерте так и объясняю: если горловое пение помогает от ангины, то бронхиальное — от бронхита. Или я еще иногда говорю, что горловое пение помогает от заболеваний верхних дыхательных путей, а бронхиальное — средних и нижних.
Что еще могу сказать по поводу условий... Песня должна быть в чем-то моей, как я уже сказал, она должна быть хорошей, появиться неслучайно и, думаю, должно быть какое-то еще главное условие, о котором я забыл. Может быть, вспомню...
- Неслучайно — это значит, должна быть определенная жизненная ситуация?
- В том числе. Например, совместная творческая работа, в ходе которой или рождается  идея, или всплывает воспоминание, или появляется возможность поделиться репертуаром. В конце концов, я никогда не пою чужих песен, я всегда их пропускаю через себя в некотором структурном смысле. Я их перевожу на русский или перевожу на другой язык с русского. Или предлагаю перевод с изменениями и модификациями известного текста или музыку неожиданную. В любом случае, это должна быть творческая переработка, которая не должна быть... ну, скажем, не пришей кобыле хвост. Она должна быть внутренне логичной, осмысленной и неслучайной.
- Вы все еще преподаете?
- Практически не преподаю с 2003 года за исключением отдельных лекций и курсов по приглашению. В основном это авторские воркшопы по теме песни и песнетворчества. Систематически заниматься преподаванием русского языка и литературы мне просто время не позволяет. Можно сказать, что нынешняя моя работа представляет собой другую инкарнацию преподавания. В любом случае это разговор об искусстве с аудиторией со сцены, только в другом жанре. И, может быть, он даже эффективнее. Десять моих лекций о Пушкине работают, как одна песня «Пушкин», моя собственная и в моем исполнении.
- Можно было бы в следующий раз совместить выступление и мастер-класс...
- Я думаю, это вполне реализуемый план. Ведь не прошло и года, как я оказался в Самаре в третий раз.

Источник: www.vkonline.ru