Терапия Пушкиным
- Давайте начнем с расхожей фразы: "Пушкин - это наше все". Чем, как вам кажется, на самом деле он является для современных посетителей музея? Изменилось ли восприятие за последние 10 лет и как музей встречает эти изменения?
- Я работаю в музее больше 20 лет. Имею возможность увидеть эту ситуацию изнутри и проанализировать. Мне кажется, Пушкин не отдалился от читателя. Хотя, конечно, сейчас в мире и в России люди стали меньше читать классическую литературу. Наш музей вместе со всеми остальными литературными музеями старается прививать любовь к чтению, интерес к русской классике, моду на образованность, наконец. Я имею в виду образование не в нынешнем смысле этого слова - по болонской системе или системе ЕГЭ, а действительно глубокое понимание литературы и не только ее. Мне кажется, те усилия, которые мы прилагаем в этом направлении, не бесполезны.
Наш музей для москвичей и жителей региона входит в число музеев обязательного посещения. У нас школьники проходят и "Евгения Онегина", и "Капитанскую дочку", и "Пиковую даму". Самым маленьким детям мы рассказываем о том, что такое литература, с помощью сказок Пушкина. Эти экскурсии у нас очень популярны. Наш музей принимает ежегодно порядка 330 тыс. посетителей в год и добрая половина, порядка 60-70%, это школьники. Естественно, они идут к Пушкину. Но сейчас у нас стало много и молодых посетителей, и среднего возраста, которые приходят в музей с детьми. Через музейные экспозиции, выставки они знакомятся с историей и культурой XIX века, впитывают эстетику эпохи.
Вообще, конечно, пушкинская эпоха - наверное, самая блестящая, самая победительная эпоха в истории нашей культуры, и соприкосновение с ней в определенном смысле целительно. Мы стараемся рассказывать об этом периоде красиво. Красивый музей рождает определенные чувства, желания, впечатления, и это притягивает посетителя.
- Пушкиным, наверное, дело не ограничивается?
- Да, мы сейчас стали одним из лидеров в Москве по организации самых разнообразных выставок и вышли далеко за пределы пушкинской темы. Для нас важно рассказывать и о русской классической, и о мировой литературе, и о художественной и бытовой культуре. И не только пушкинского периода - ведь в нашем ведении еще музеи И.С. Тургенева и Андрея Белого, а это уже совсем другие эпохи… Слава богу, у нас это получается. Ежегодно мы делаем порядка 40-50 выставок: в наших музеях, в регионах, за рубежом. Только в головном музее на Пречистенке проходит порядка 20 в год.
Например, сейчас у нас работает очень красивая выставка "Искусство навевать прохладу", где мы представляем собственную коллекцию - 100 вееров из обихода дворянского сословия с середины XVIII до начала XX века. Дополнительный шарм экспозиции придают исторические дамские костюмы из коллекции Александра Васильева. Вот только завершила работу еще одна замечательная выставка, которую привозил к нам музей-заповедник "Гатчина" - впервые москвичи увидели целиком коллекцию акварелей Эдуарда Гау, запечатлевшего в 1870-е годы залы и интерьеры царской резиденции. К счастью, эта коллекция была эвакуирована и спасена, в отличие от многих шедевров, утраченных во время фашистской оккупации города. Сегодня практически только они могут рассказать о том, сколь великолепной была Гатчина во второй половине XIX века - после катастрофических разрушений в годы войны во дворце пока восстановлена лишь шестая его часть…
Хотя, конечно, главные наши проекты связаны с Пушкиным и его современниками. Вот сейчас у нас работает выставка, посвященная юбилею Тараса Шевченко, которую нам удалось создать совместно с 20 российскими музеями и архивами. В сентябре мы открываем всероссийскую межмузейную выставку, посвященную 200-летию со дня рождения Михаила Юрьевича Лермонтова. А 6 июня, ко дню рождения Пушкина, мы откроем выставку, посвященную первой публикации поэта. Причем расскажем не только о первом пушкинском стихотворении, опубликованном 200 лет назад, но постараемся проследить также первые публикации в судьбе других русских и мировых писателей.
- Если говорить о стратегии вашего музея, какие главные цели вы ставите перед собой на ближайшие годы?
- Стратегия любого музея зависит от стабильности государства. Это абсолютно интернациональная история и всегда это было так. Но в том, что касается стратегии на ближайшую перспективу, основную нашу цель я бы сформулировал так: мы должны, максимально сохраняя вверенное нам наследие, продолжать миссию по формированию интереса и любви к литературе. Это наша главная задача, и она востребована обществом.
- Актуален ли для вас вопрос о новых, мультимедийных например, формах, через которые музей может вести эту работу?
- Новые формы - это всего лишь средства, и они могут быть самыми разнообразными. Единственное, в чем я абсолютно убежден, что нельзя "выплескивать с водой младенца" и совсем заменить подлинный экспонат на суррогат, пусть даже самого лучшего качества. Никакой тач-скрин или тривизор никогда не заменит посетителю впечатлений от общения с настоящим экспонатом, который несет энергетическую информацию о той или иной личности и эпохе, в которую он жил.
Призрак национальной идеи
- Вы говорили о зависимости музея от государства. Насколько вас затрагивают реформы нашего законодательства и культурной политики?
- Отношения музея с государством во многом определяются законодательной базой. Сегодня нам очень тяжело живется, потому что новые законы фактически поставили музеи в один ряд со школами, банями и проч. Мы - БУки. Бюджетные учреждения. Мне кажется, такого не должно быть. Для музеев должно быть специальное законодательство, основанное на понимании особой, хранительской и просветительной миссии этих организаций. Мы много говорим об этом, но пока нас не слышат.
- Как сказываются на вашем музее идеологические поиски государства?
- Конечно, и к музеям обращаются за поиском неких абсолютных ценностей, основ укрепления государственности. Например, государство довольно много сделало, чтобы рассказать о великой победе в войне с Наполеоном 200 лет назад. С чьей помощью это делать? Может быть, я излишне пристрастен, но кинопродукция, созданная к этому юбилею, была неубедительна и неинтересна. А вот те выставки, которые были подготовлены, те музейные издания, которые были реализованы, те музеи, которые были реконструированы к этой дате, во многом подняли значимость победы, а соответственно, и дух нашего народа. Вот вам и идеология.
Вообще, идеологии мы не боимся, но поскольку сейчас у нас нет сформулированной национальной идеи, то и говорить о каком-то идеологическом влиянии государства на музеи не приходится.
- А может быть у нас национальная идея?
- Она обязательно должна быть. Я не раз слышал о том, что Пушкин - это и есть наша национальная идея. Конечно, это не так. То есть благодаря его творчеству мы можем эту идею искать, формулировать, но все-таки Пушкина надо оставить литературе…
Думаю, что движение государства по формированию национальной идеи в ближайшие годы обретет результат. События, связанные с Украиной, во многом подтолкнули нашу власть к осознанию того, что народ должен понимать, во имя чего и в какой стране он живет. Патриотизм как осознанная любовь к отечеству и ответственность за него должен быть генетической прививкой нашего общества.
У нас перед глазами пример США. Там национальная идея четко сформулирована. Они знают, что делают, бряцая своей силой перед всем миром, и делают это абсолютно убежденно. И, самое важное, их нация поддерживает такую политику.
- Пушкин понимал национальную идею России того периода?
- Я думаю, что абсолютно. Откройте его творчество 30-х годов. Поэтому он и актуален сегодня. Так же, как и Тютчев, как практически все представители великой русской литературы. Конечно, всегда были споры западников и славянофилов. Они каждый по-своему представляли путь России к благоденствию. Конечные цели были одни, но представление о средствах было диаметрально противоположным…
- Так как насчет конкретной формулы национальной идеи - ну хотя бы пушкинского периода?
- Думаю, это невозможно сформулировать. Не вспомню такого примера, чтобы кто-то из литераторов, будь то Гете или Шекспир, дал законченную, конкретную формулу.
- Но сейчас речь идет как раз о поиске формулы.
- Жизнь сложна и многообразна, поэтому не надо на такие вещи смотреть упрощенно.
Самара как столица модерна
- Министр культуры Самарской области Ольга Рыбакова говорила о возможном дальнейшем сотрудничестве нашего региона с вашим музеем. Обсуждались ли какие-то конкретные планы?
- Любая конкретная деятельность зависит от конкретных людей, с которыми возможно и интересно работать. В Самаре мы таких людей видим, и они тоже чувствуют в нас взаимное движение навстречу. Планов много. Например, тема развития вашего Музея модерна. Почему бы нет? Кроме того, я уже говорил, что хотел бы представить в Москве - возможно, даже в нашем музее - культуру и наследие Самары. Это было бы очень интересно. А вот как и в какой форме можно это сделать - надо вместе думать, формулировать…
- Что вы думаете о концепции Музея модерна? Должен ли это быть полноценный музей или он может продолжать существовать как выставочная площадка и культурный центр?
- Мне кажется, должен быть именно полноценный музей - серьезный, глубокий и, в правильном смысле этого слова, богатый, представляющий модерн, не закрываясь рамками только самарского периода. Конечно, в самарской теме есть своя прелесть, и ее тоже надо показывать. Но сейчас в России нет музея, посвященного эпохе модерна. Эту нишу надо использовать. Тем более что со времен модерна прошло чуть больше 100 лет, а это не так много. Создавать сегодня музеи, посвященные явлениям и персонажам XVIII-XIX веков, в разы труднее.