Новый монтаж

"Кармен" Жоржа Бизе - одно из самых популярных произведений классического фонда, must have для любого оперного театра. В Самарском/Куйбышевском ее ставили несколько раз, спектакль 1984 года продержался больше двух десятилетий.

Для Георгия Исаакяна это четвертая "Кармен" и третья работа в Самаре: "Богему" он ставил еще в 1996-м, когда руководил пермским театром, "Леди Макбет Мценского уезда" - уже московским режиссером, 20 лет спустя (спектакль получил пять номинаций на "Золотую Маску").

Даже если ничего не знать о режиссере Исаакяне, уже по самарской "Леди Макбет" можно понять, что он не делает "костюмных" опер, но и к радикалам музыкального театра не принадлежит. Так и с "Кармен": режиссер перемонтирует сюжет оперы, представляя его ретроспективно, но деликатно обходится с оригиналом. Музыка идет своим чередом (и поют теперь, по международным стандартам, на французском). Да и перестановки в сюжете касаются в первую очередь обрамления.

Либретто Мельяка и Галеви, написанное по новелле Мериме, заканчивается арестом Хозе. В самарской премьере убийца Кармен начинает спектакль уже в тюремной камере. Он сидит на специальном стуле для казни, с накинутым на голову мешком - и начинает вспоминать. Хозе восстанавливает историю, рассказанную в опере, время от времени возвращаясь в камеру, иногда прямо из нее ведет вокальные диалоги с персонажами флешбэков. А невеста Микаэла, начав искать среди солдат в прошлом - находит его уже в настоящем, на свидании в тюрьме.

Под стать новому монтажу и декорации. Сценографию Елены Соловьевой можно назвать лаконичной, даже аскетичной. Хотя севильской крепости из традиционных постановок здесь тоже нашлось место, только в виде серой грубо оштукатуренной стены, закрывающей сцену. За ней открываются четыре разного размера ниши: здесь и камера Хозе, и душевая на табачной фабрике, и таверна, и внутренние помещения арены. Стены боковых ниш подсвечены красным, синим или желтым, ярким пятном виднеется из-за декораций экран-задник - художник по свету Евгений Ганзбург вместе со сценографом отсылают нас к авангарду начала 20 века.

При этом четко определенного времени действия нет, особенно если судить по костюмам. Не то чтобы здесь обошлись без классического красно-черного - "Хабанеру" Кармен споет в элегантном черном платье с красными аксессуарами, но потом будет все - юбки а-ля 1950-е и кожаные куртки, испанская военная форма 1930-х и традиционное платье с оборками... Толпа на корриде и детский хор одеты, скорее, по-карнавальному. Определенно можно сказать только, что речь идет о 20 веке и что привязка ко времени и условной Испании не так важна, как история отношений.
Отсюда и принципиально абстрактные декорации (хотя среди мебели глаз невольно опознает икеевские стулья). Центральная, самая большая комната выложена кафелем - кажется, этот ход придуман тоже ретроспективно, для убийства Кармен, и не всегда к месту в других картинах, как и подготовленные к финалу туши быков в третьем акте, напоминающие повешенных. Но нестыковки можно списать на счет оперной условности, зато финал становится визуальной кульминацией из красного и белого: туши побежденных быков на белой плитке, крупные цветы на белом платье Кармен… Весь натурализм убийства сосредоточен в этих освежеванных тушах. Картина при всем эстетстве вызывает почти физиологическое отторжение - кажется, мы так привыкли к романтизации образа Кармен, что подзабыли, как на самом деле выглядит убийство.

Холод и страсть

Эта "Кармен" сделана с некоторым режиссерским отстранением, без лишних деталей, "красивости" и сопереживания. В ней много рационального и холодного - так, физического взаимодействия между артистами здесь гораздо меньше, чем в классической опере. Особенно показательны "Хабанера", которую Кармен поет для себя самой, для кафельных стен, но уж точно не для подглядывающих в окошечки солдат, - и ее любовный дуэт с Эскамильо, в котором солисты разведены на разные концы сцены и развернуты в противоположные стороны. Режиссер называет этот прием кинематографическим, говорит, что хотел показать солистов "на крупных планах".

Действие в самарской "Кармен" и в самом деле приближено к зрителю, выдвинуто на авансцену или близко к ней. Хор часто поет из зала, в ложах бенуар, что помогает создать эффект "крупных планов" (на сцене остаются только солисты), да и публике одинаково хорошо слышно всех.

Впрочем, главным героям это преимущество вряд ли пригодилось. Грудное меццо Надежды Бабинцевой-Кармен обволакивает все пространство зрительного зала, как и мощный баритон Станислава Трифонова-Эскамильо (Белорусская опера). Не так безусловно, но тоже убедительно звучит лирико-драматический тенор Руслана Юдина-Хозе (Московский театр им. Н.И.Сац). Достойно в музыкальном отношении выглядит хор (под руководством Ольги Сафроновой). Оркестр тоже с каждым новым спектаклем все собраннее - неизвестно, благодаря экс-худруку Александру Анисимову, руководившему постановкой "Кармен", или новому главному дирижеру театра Евгению Хохлову, но на премьере музыканты играли интонационно точно и выразительно.

Солистка Екатеринбургской оперы Надежда Бабинцева приехала в Самару прямо с церемонии вручения "Золотой Маски", на которой неоднократная номинантка получила свою первую награду. Кармен - ее коронная партия, в опере Бизе Бабинцева пела в Перми и Екатеринбурге, в Румынии, Швейцарии и Германии. Ее Кармен - сильная, победительная, по-кошачьи гибкая. Ей никто по-настоящему не нужен, и окружающие платят той же монетой. Лощеный франт в белом костюме, Эскамильо-Трифонов одинаково быстро покоряет что быков, что женщин, что зрительный зал. Кармен для него - еще один почетный трофей. Но неудивительно, что она предпочтет харизматичного щеголя ничего не представляющему собой Хозе.

Взаимоотношения капрала и Кармен - центр спектакля, и в этом дуэте уверенно лидирует Надежда Бабинцева с ее артистизмом и богатством голоса. Руслан Юдин играет человека, для которого Кармен - последний шанс хоть что-то значить в этой жизни. Умоляющий Хозе жалок в последние минуты перед убийством, даже в этой сцене Кармен ведет - что укладывается в рамки образа, но не дает необходимую для финала искру, так что на первом премьерном показе спектакль не вышел на должный уровень напряжения (при всей сценографической подготовленности последней картины).

В другом составе Кармен поет солистка Самарской оперы Татьяна Ларина. Если Кармен-Бабинцева - внутренне мощная, земная, витальная, то Кармен-Ларина - более утонченная, изящная, как будто тянущаяся вверх. В этом составе Кармен и Хозе (Илья Говзич из Саратовского театра оперы и балета) - пара более гармоничная. Убедительному и вокально, и актерски Хозе-Говзичу хватает темперамента (хотя чуть недостает подвижности), чтобы соответствовать своей Кармен. Убивает он из ревности - не от безысходности.

Общий бесстрастный стиль оформления оперы никак не повлиял на актерские работы, наоборот, сильнее оттенил их. Один из самых ярких образов второго плана создал Андрей Антонов, поющий будто специально для него написанную партию игривого офицера Цуниги. Хороши Ирина Янцева и Татьяна Гайворонская (Микаэла) и Георгий Цветков - Моралес. Кстати, в новой самарской "Кармен" задействована только оперная часть труппы - балетных сцен, вопреки традиции, нет совсем.

"Кармен", которая нужна

В 2005-м Георгий Исаакян ставил в Перми намеренно эпатирующую "Кармен" - по аналогии со скандальной премьерой оперы в 1875-м. Унитазы на сцене в 2005-м, судя по отзывам, еще могли кого-то шокировать. Самарская версия даже по сравнению с пермской - довольно вегетарианская, не душевой же с одетыми женщинами потрясать воображение публики и не тушами быков. Что и не было целью Исаакяна, который в каждом комментарии подчеркивал камерную, интимную сторону оперы.

И пусть концепция реализована не идеально (интересно, кстати, представить, как выглядела бы эта "Кармен" с использованием настоящих экранов и камер), спектакль вышел интересным и современным и с музыкальной, и с режиссерской, и с актерской стороны.

…Но даже такая версия расколола самарскую публику на поклонников и ярых противников. Значит, режиссер попал в болевую точку - именно такая "Кармен" нужна сегодня Самаре.