- Эксперты отмечают серьезный спад в промышленности в этом году. Как сработали ваши предприятия?

- На мой взгляд, спад промышленности только набирает обороты. Правительство предприняло ряд существенных мер для сохранения предприятий такого типа, как наше - средний и малый бизнес. Мы занимаемся промышленной автоматизацией, это, по сути, сервис, и наша жизнеспособность зависит от того, как чувствуют себя государственные промышленные корпорации. Если бы государственные компании в начале пандемии сократили бюджет, для нас это было бы очень плохо. Мы оказались бы в ситуации большинства компаний сферы услуг, которые были вынуждены приостановить свою работу.

Я очень хорошо помню, как еще в апреле этого года премьер-министр РФ Михаил Мишустин призвал компании с госучастием не сокращать объемы закупок у малого и среднего бизнеса. Несокращение инвестпрограмм фактически обеспечило нам загрузку. И эта работа ведется последовательно. Именно поэтому у нас есть база для выполнения работ в этом году. Объем работ не уменьшился.

И второй момент, который был определен правительством. На нашем предприятии 70% расходов составляет заработная плата и налоги на нее. Это очень много. У нас предприятие инжиниринговое, поэтому основные затраты - заработная плата. Налоги на зарплату (а их доля составляет около 30%) для таких предприятий, как наше, были снижены вдвое. Это очень существенно.

Понятно, что у всех снизилась доходность. Рынок стал очень неэластичным, жестким. Кроме всего прочего, ковидная ситуация дала социопсихологический эффект: люди боятся потерять заказы и по нашим тендерам конкуренты сильно демпингуют. Есть некое ощущение паники. Этот год мы отработали на контрактах, которые заключали в конце 2019 - начале 2020 года. 21-й год будет сложнее.

К сожалению, мы живем горизонтами одного года. Так выстроены экономические отношения, так формируется контрактная база. Многолетних контрактов у нас почти нет - 10-15%. Это создает волнообразную загрузку, при которой периоды нехватки проектов чередуются с переизбытком проектов и работ.

Этот год мы пережили - отработали лучше, чем 2019-й, чем 2018-й. Но насколько удастся повторить успехи в 2021 году - большой вопрос.

- Какие шаги предпринимались в этом году с учетом ближайшей перспективы?

- Наша компания четко структурирована. Мы живем проектами - такая фабрика по переработке проектов. У нас есть дирекция по управлению проектами, которая участвует в тендерах, ищет нам работу, ходит по площадкам, где выставляются наши потенциальные заказчики: Русгидро, Роснефть, Транснефть, нефтехимики. И эта работа ведется в постоянном режиме. На сегодня процентов на 50 мы законтрактованы на следующий год. Это регулярные шаги, которые мы делаем в рамках обычной деятельности. У нас нет ожиданий, что кто-то вдруг облегчит нашу жизнь - нет ни к кому претензий на этот счет и нет ожиданий. Бизнес так построен, и мы привыкли справляться сами. В следующем году нашей компании будет 30 лет. Мы переживали все кризисы и были в гораздо худших ситуациях. Сейчас у нас сильная, хорошо структурированная команда. И это главное.

- Отразилась ли на вашей компании пандемия и какие крупные проекты удалось реализовать в этом году, несмотря ни на что?

- Переход на удаленку не стал для нас шоком. Характер работы у нас такой, что эта форма практикуется давно. Организационную перестройку мы провели быстро, переведя все оперативки в онлайн. Чтобы обеспечить удаленный доступ всем 400 сотрудникам, айтишники какое-то время напряженно выравнивали ситуацию. И они справились.

С программистами и инженерами, которые работают по проектам, было сложнее. В Чапаевске у нас есть завод автоматизированных систем. Там собирают шкафы автоматизации. Это невозможно делать онлайн. Мы сразу задали строгий режим работы предприятия в условиях пандемии. У нас есть своя медицинская служба, которая обеспечивала и тщательно отслеживала соблюдение всех необходимых мер для защиты сотрудников.

Самой сложной задачей было создать безопасные условия работы для тех, кто выезжал на предприятия заказчиков. Последняя треть года, как правило, связана с пусконаладкой проектов. На объектах ситуация была сложнее. Осенью люди начали болеть, и у нас были замены. Обеспечение лекарствами, размещение в лечебные учреждения, эвакуация - все было. Хорошо, что этот этап уже заканчивается. Стресс был, паники не было.

- Цель цифровизации в любой сфере - повышение эффективности предприятий. Как меняется ваше производство и как вы меняете другие производства в результате реализации проектов?

- Мы - участники национального проекта "Повышение производительности труда и поддержка занятости". Обучаем своих специалистов поиску решений для повышения производительности труда. И в январе следующего года у нас на собрании как раз будет обсуждаться этот вопрос. В условиях конкурентной среды у нас всего две точки управления ценой: управление оборудованием и сокращение трудозатрат. Мы ищем методы, которые позволят нам увеличить эффективность. Это вопрос инструментария, структуры, типизации решений. Найдем эффективные решения - будем жить дальше. Думаю, что найдем.

Есть разные критерии эффективности. Есть те, что лежат на поверхности. Внедрили - заработали миллионы. А есть критерии эффективности, связанные с вопросами безопасности. Наши усилия направлены во многом не на создание эффективности, а на повышение эффективности работы оборудования за счет его сохранности, уменьшения количества ремонтов. Возьмем гидроэнергетику. Наши специалисты разработали противоразгонное устройство и получили на него патент на изобретение. Сейчас у нас есть контракты от Русгидро на его внедрение. Оно настроено на то, чтобы исключить на ГЭС крупную аварию, которая приведет к поломке оборудования. Интересно, что при создании этого устройства мы взаимодействовали с Самарским центром проектных технологий, который помог нам с созданием прототипа. Сначала устройство было изготовлено на 3D-принтере в пластике, а потом - в металле. На Камской ГЭС мы внедрили систему, которая обеспечивает оптимизацию технологических процессов.

Если помните, некоторое время тому назад в качестве тренда в промышленности была выдвинута цифровизация, а спустя пару лет стало ясно, что многие предприятия не хотят вкладываться в повышение эффективности производства за счет снижения затрат на всем жизненном цикле изделия.

- Что стало основным вектором развития ГК в уходящем году?

- У нас вектор не меняется. Иногда при не очень сильной загрузке нам начинает казаться, что мы могли бы еще чем-нибудь позаниматься, кроме автоматизации производственных процессов. Раньше это называлось НИОКРом, сейчас RND. Но в этом году времени на исследовательскую работу не хватало.

Мы усердно работаем над созданием собственного софта - программного обеспечения. И целый ряд значимых для нас продуктов мы как производители зарегистрировали в Минкомсвязи. Это дает нам преимущество на рынке.

- Ваша компания - универсальный интегратор. В каких направлениях деятельности, отраслях вы наиболее сильны?

- В энергетике, нефтепереработке. В этом году мы выполняли проект с Белорусской АЭС. Делаем его уже полтора года. Первый блок, как вы знаете, уже ввели в работу, и в нем есть частичка нашего труда. Гидроэнергетика у нас по-прежнему одна из ключевых историй. Много лет работаем с Транснефтью и Роснефтью. Большой тендер по гидрокрекингу нефти выиграла компания "Шнайдер Электрик", а мы у них на субподряде на Новокуйбышевском НПЗ выполняем целый ряд работ.

- Какие проекты стали самыми значимыми в уходящем году? Какие задачи предприятий они решили?

- Один из самых значимых проектов - построение системы диспетчерского управления для Транснефть - Прикамья. Он очень объемный и знаковый для нас. Там работает молодой коллектив, и квалификация ребят растет на глазах. Состоявшимися инженерами люди становятся, когда выполняют серьезные большие проекты. Это как раз тот случай.

- Где же вы их находите - молодых талантливых ребят, способных решать сложные производственные задачи?

- Мы работаем над привлечением кадров системно. У нас есть программы с профильными вузами. В Самарском университете, в институте информатики, математики и электроники, у нас есть базовая кафедра. Начинаем привлекать к выполнению работ ребят с 3-го курса, и многие с 4-5 курса уже ездят в командировки на объекты.

Мы оборудовали лабораторию по нашему профилю на одной кафедре, планируем еще одну - на другой. Наши HR-менеджеры находят специалистов на рынке труда. И к нам довольно часто приходят дети наших сотрудников - значит, все не так плохо.

Кадровый вопрос - для нас один из ключевых. Кроме знаний, у ребят должно быть чувство коллективизма, умение работать в команде, добиваться результатов. А это уже воспитание. Должен совпасть какой-то шифр - наши остаются, не наши уходят.