- Актуально ли для вас противопоставление рок-музыки шоу-бизнесу?

- Нет. Наоборот, если хочешь куда-то двигаться, надо вписываться в реалии. Если шоу-бизнес - это индустрия развлечений, я буду только «за», если наша музыка будет как-то развлекать. Пока она, похоже, скорее напрягает.

- Тогда какую нишу в шоу-бизнесе занимает «Контора Кука»?

- Видимо, то, что мы делаем - интеллектуальная музыка. Но, по возможности, стараемся не заморачиваться. Это как с классической музыкой и роком.  Я считаю, что рок-музыка несет то же содержание, что и классика, но передает его более доступными средствами. Классика очень сложна для восприятия. Рок - путь более короткий и без потерь. Хотя большая опасность потерять, конечно, есть. Плохой рок-музыки очень много. 90%. Нет же никакого отбора, поэтому поток очень мутный, особенно в провинции. Нужна критика, чтобы в этом потоке ориентироваться, причем критика объективная. Вот ты как считаешь, искусство абсолютно или относительно?

- Это вопрос из серии «Есть ли Бог?». Если нет, то все дозволено.

- Да, если ты считаешь, что в искусстве «Бог есть», тогда есть с чем сравнивать себя. Вот  этим критики должны заниматься, но они не занимаются.

 - Вы где-то сказали, что теперь вы не играете «рок». А что это тогда?

- Раньше мы играли в классическом формате — барабаны, бас-гитара, голос, гитара... Сейчас у нас появились синтезаторные эффекты, драм-машина. Звук стал совсем другой. Вообще мы часто меняемся, каждый музыкант что-то новое приносит. Хочется искать свежие решения, уходить от штампов в текстах, звуках, использовании инструментов. Нельзя же сейчас играть, как Хендрикс. Но миллионы пытаются делать именно так.

- Первая ассоциация с вашей музыкой - «тревожная». Откуда идет эта тревога?

- Кто ж ее знает, откуда... Мы много раз говорили об этой интонации. Всякий раз хочется сделать что-то радостное, но все равно получается что-то тревожное. Хотя я сам «Битлов» люблю, там радость просто плещет. Вообще, интонация радости жизни мне очень близка. Мне кажется, и у нас какая-то своя радость есть, только, может быть, более осознанная, чем у 20-летних «Битлз». Вот чем мне близок БГ, так это тем, что у него есть и глубина, и тревога, но за всем этим какая-то легкость отношения к жизни. Причем это легкость без потерь осознанности. У меня как-то все тяжелее. Но посмотрим, заготовок много, может, в следующем альбоме получится что-то другое. Некоторые группы всю жизнь звучат одинаково — Rolling stones, Cure...  А нам бы, наоборот, хотелось не придерживаться одной канвы. Чтобы каждый раз появлялось что-то новое, при сохранении, конечно, какой-то базы.

- С чем связано оживление вашей гастрольной деятельности в последние два года? Больше стали звать или вы больше прилагали усилий для собственного продвижения?

- Просто сейчас стало легче организовывать концерты. Раньше надо было звонить по телефону, рассказывать, кто мы такие, убеждать... А сейчас - скидываешь музыку по Интернету, общаешься, едешь. Да и материала наработано достаточно, его же надо показывать. Но хочется получить и обратную связь... Только что-то я не вижу, чтобы, например, журналисты пригласили на радио группу и сказали: «Ребята, ваши песни — полное дерьмо», и объяснили бы, почему они так считают. Мне кажется, это было бы интересно зрителям. А такие передачи, когда все хорошие, неинтересно слушать.

- Сейчас для такого разговора практически нет места. Все станции поделились по форматам: для одних весь шансон хороший, для других — весь плохой, и так далее... Да и кто из музыкантов согласится на разговор в таком духе?  

- Это потому что мы ушли от абсолюта в искусстве. В шансоне ведь тоже многое можно найти. Высоцкий - это тоже шансон. Кто скажет, что у него плохие песни? А есть Катя Огонек. Разница же очевидна. Но везде эта профанация — все хорошие. Должен же быть какой-то поиск истины - в передачах, в диалогах! Я иногда натыкаюсь на разные дискуссии на ТВ. Все политики, которые туда приходят  - они упертые, они все заранее знают. А нужно искать людей, которые хотят что-то понять, в том числе и в музыке. Тут, конечно, многое передается через тексты. Через звуки сложно давать аргументы, а текст — это слова, ты за них отвечаешь.

- Какие из ваших текстов можно назвать программными?

- На альбоме Lo End  можно любую песню взять, и там текст не ниже определенной планки. В «Реновации» тоже важные тексты. «С кем мой бог?  Без меня. Ну и что. Ну и пусть — без меня.  Где мой бог? Далеко. Ну и что. Ну и пусть — далеко». Мне кажется, это хорошо. Тут, конечно, есть еще вопрос культуры. «Несовпадение - признак ума. Я пью эту паузу, но она слишком длинна». Если ты понимаешь, что это хорошо, то ты поймешь и то, что не очень хорошо. А кому-то эти фразы ничего не говорят.  

- А можно привести еще какие-то примеры эстетических ориентиров — не из музыки? Из литературы, кино...

- Мне очень близка эстетика 60-х. Там про любой кадр ты за 2 секунды скажешь, что это из 60-х, настолько они были узнаваемыми. Это было очень концентрированное десятилетие. Вчера показывали фильм «Девятая рота». Ужасный фильм, просто ужасающий, а некоторым нравится. Я вот думаю, сам-то Бондарчук понимает, что он снял ужасный фильм? Сравните с «Балладой о солдате». Тема похожая, но насколько у Чухрая все точно! А здесь все не то, все мимо. Почему так? Вот с этим надо разбираться.

Сейчас очень большая раздробленность. Слишком много субкультур. Кто-то делает свой продукт и распространяет его в Интернете. А рядом с ним еще 1000 человек тоже что-то распространяют. Как тут сориентироваться? Во всем появляется элемент случайности — тебя услышали, а его нет, а могло бы быть наоборот. Но с другой стороны, ты же не запретишь людям фотографировать, рисовать, писать, снимать фото. Это данность, ее надо принимать. Надо находить какие-то решения. И вот тут самая непонятная вещь: вот я вижу — денег на этом деле не заработаешь, так, может, бросить все это? Я экономист, я могу ходить в банк. Могу даже начальником отдела быть... Но что-то я пока не соблазнился этим.

- Может, это и есть критерий отбора? То, что ты продолжаешь этим заниматься, даже если никаких дивидендов не получаешь, а кто-то сразу бросает, потому что для него другие вещи в жизни важнее...

- Ну, нельзя сказать, что мы ничего не получаем. В моем положении есть какие-то очень значимые плюсы, хоть материально их нельзя обозначить. Хотя бы то, что мне не надо на работу ходить. У меня есть время посидеть, подумать, поговорить о чем-то важном... И потом - концерты, сочинительство, радость фиксации мыслей... Ты куда-то едешь, тебя там ждут люди, ты им что-то даешь. Это дорогого стоит. Другое дело, что кому-то иные вещи более важны, а я бы и с большим счетом в банке продолжал бы жить точно так же.

- Вот мы и пришли к тому, что предлагать слушателям не только «музыкальный продукт», а мировоззрение или даже образ жизни — это и есть единственный способ сохранить свое лицо в условиях, когда каждый третий что-то сочиняет и «продвигает»...   

- Да, это очень важный вопрос: как точно и сжато заинтересовать человека, прожечь в нем какую-то дырочку, чтобы он очнулся и понял - мне это нужно, и эта музыка, и эта эстетика, и эти люди... Вообще, самый тяжелый момент, когда ты этим занимаешься, в том, что никто никаких гарантий тебе не дает. Вот мы ездим на концерты. С кем-то познакомились, кто-то нас услышал, что-то с чем-то сцепилось, и теперь мы выступаем вместе с «Оберманекеном». Запрограммировать этот результат невозможно. Может, это и правильно, с точки зрения выживаемости. В животном мире ведь тоже гарантии только корове в стойле дают. А так ты знаешь одно: если что-то делаешь, то что-то и  происходит, а если вообще ничего не будешь делать, то ничего не будет.  Поэтому мне пора на репетицию.

Источник: www.vkonline.ru