Королевство со дна цистерны

"Гамлет" Праудина - одна из самых интересных режиссерских работ в самарских театрах за несколько лет. Этот современный, стильный, атмосферный, последовательный во всем, от работы с текстом и сценографии до музыкального оформления, спектакль может раздражать, но его трудно не заметить и не запомнить.

Внимание Праудина приковано к "вывихнутому" миру, которому Гамлет собрался вправлять сустав. В эстетике панка, андеграунда и еще бог знает каких субкультур постановочная группа (художник Алексей Порай-Кошиц, костюмы - Ирина Цветкова) создает на сцене мир постапокалипсиса. На фоне обшитых проржавевшим металлом стен стоит огромная ржавая цистерна. В ней живут Клавдий, Гертруда и остальные обитатели Датского королевства - все, кроме Гамлета. В цистерне, канистрах и прочих емкостях на сцене - пиво, так что все здесь слегка навеселе. Впрочем, в таких же цистернах перевозят и хранят нефтепродукты - на это режиссер тоже не забывает намекнуть.

Этот тронутый коррозией мир придуман так, что за ним невероятно интересно наблюдать. Вот рождение Гамлета (пластика - Павел Самохвалов): проскользнув между ног матери, актер Павел Маркелов попадает прямо в руки отцу. Вот завязка отношений Клавдия (Алексей Меженный) с Гертрудой (Ольга Агапова), в которой участвует почти весь двор. Вот Лаэрт в красном берете, с бензопилой, заменяющей ему и оружие, и язык, и голову, типаж недалекого военного, смешно и точно сыгранный Алексеем Елхимовым. Вот его сестра Офелия (Анна Тулаева) - тоже одета в "милитари" и чуть что берет "под козырек", послушная, страшно закончившая кукла. Вот хромой дух смерти (Татьяна Наумова), нелепый очкарик Горацио (Дмитрий Добряков) и дурковатые переростки Розенкранц с Гильденстерном (Сергей Макаров и Сергей Дильдин).

Можно рассказывать и рассказывать, как изобретательно выписаны персонажи и остроумно сделаны мизансцены. Эксцентричный мир продуман с восхитительной тщательностью, вплоть до музыкального сопровождения Светланы Салмановой, выступающей здесь человеком-оркестром. Звуки извлекаются не только из саксофона, тарелок и других привычных музыкальных инструментов - в ход идут металлические листы и "шумелки", все грохочет, шуршит и лязгает, довершая эффектную картину.

Бензопила для принца Датского

Праудин вообще любит "встряхнуть" зрителя. Резким звуком бензопилы, проходящей в опасной близости от актеров. Живой рыбой, бьющей хвостом по металлу на монологе "быть или не быть": слова из хрестоматии обретают ощутимую плоть, грань между жизнью и смертью - вот она, перед нами, между рыбой и брошенным рядом молотком.

Мир на сцене одновременно комичен и страшен, и нет никаких сомнений, что он уже не катится в пропасть, а давно улетел на дно цистерны. И Праудин находит для него сильные, жесткие образы. Есть только одно "но". Этот "вывихнутый век" так сильно волнует режиссера, что фигура Гамлета за ним почти теряется. На сцене царит велеречивый Клавдий - создавший самый яркий (и один из лучших в своей актерской биографии) образ артист Алексей Меженный в этой роли вызывает чуть ли не библейские ассоциации: настоящий змей-искуситель. Куда против него тихому интеллигенту Гамлету (подходящий на эту роль как никто другой Павел Маркелов). Не ему бороться с толпой оголтелых маргиналов. Они слишком громки и заметны. У Гамлета с самого начала никаких шансов.

В праудинской трактовке пьесы на самом деле нет ничего радикального: за гротесковой формой скрывается вполне традиционная оппозиция чистого и грязного, здорового и бреда, героического и комического. Принц Датский приходит из зала, весь в белом, - по контрасту к мрачным фиолетово-рыжим тонам на сцене. Он один среди этих обутых в "гриндерсы" и говорящих на суровом подстрочнике Аси Волошиной персонажей объясняется возвышенным стихом Пастернака и ходит в классического кроя плаще. Ему одному, как эту цепь, доставшуюся от отца, придется нести бремя романтического героя. В нескучной компании эксцентричных жителей Датского королевства это особенно тяжелый груз. Можно описать любого из персонажей самартовской премьеры - ускользает только суть Гамлета.

Может быть, потому что он самый живой и объемный? Потому и способен увидеть "вывихи" этого одномерного мира. Но по иронии судьбы не в силах с ними бороться, только еще ярче высвечивает этот паноптикум из цистерны. Однако и настоящего его растворения в проржавевшем мире тоже не произойдет. Оно лишь намечено знаками: красными пятнами на плаще и кружкой пива в руке. Третий акт пока не дает воспринимать спектакль как до конца внятное режиссерское высказывание. Вряд ли только из-за того, что премьера идет изматывающе долго и на четвертом часу действия зритель сидит уже немного одуревший. Гамлет в третьем акте пусть и берет в руки бензопилу, остается в общем-то прежним. Может быть, впрочем, гибель уберегла принца от неминуемого превращения?

С хорошо различимыми чертами

В этом спектакле еще много материала для исследователя. Можно посмотреть, как постмодернистски опирается он на предшественников: бензопила напоминает о подвешенной в "Гамлете" Някрошюса циркулярной пиле, за живой рыбой тянется целый хвост ассоциаций, Офелия кричит "Повозку мне, повозку!" В нем многое еще не вошло в пазы и неизвестно, войдет ли. У него есть проблемы с темпоритмом. Но есть и свое лицо с хорошо различимыми чертами. Этот "Гамлет" задевает зрителя, так что кто-то собирается смотреть снова, а кто-то ушел в антракте и не вернется. И это - главный признак успеха "СамАрта". Давно ли что-то в нашей театральной жизни вызывало настоящие споры?