Тот же Ленни

Идея передать главную роль "по наследству" настолько уникальна, что, даже посмотрев спектакль, не понимаешь, с какой стороны к нему подойти. Относиться к новой версии "О мышах и людях" как к рядовому пополнению афиши нельзя - это все же восстановленная постановка 1996 г., больше 10 лет не сходившая со сцены театра драмы, первая премьера Гвоздкова в Самаре, все в той же сценографии Ингрид Агур и с той же музыкой Яна Вангелиса. Разве что из прежнего актерского состава остался один Виктор Мирный - тогда Джордж, теперь Рослый. В то же время рассматривать полноценный спектакль с хорошими актерскими работами только как "акцию памяти" тоже не стоит, хотя театр и не скрывает этой составляющей проекта и даже подчеркивает ее, проецируя перед началом действия на задник фотографии Амелина-старшего и Амелина-младшего в костюме Ленни.

Проще всего, конечно, зрителям, не заставшим ту версию. В июле прошлого года, когда не стало Амелина-старшего, я поняла, что образ спектакля жив в памяти, несмотря на 14 прошедших лет. Что и сейчас без всякой видеозаписи я снова могу представить себе большого ребенка Ленни, юродивого богатыря с огромными руками, остриженной головой и телячьей нежностью к миру.

И хотелось бы смотреть премьеру без всяких отсылок, но генетика - страшная сила. Амелин-младший ведь унаследовал от отца не одну только внешность. У него похожий голос (да, он пока повыше отцовского, но все же). Сын выше и стройнее отца, но все равно повторяет его движения - и совсем не только потому, что мизансцены новой версии в общем и целом совпадают с прежними.

Сравнивать при этом игру сына с игрой отца не просто глупо, но и нечестно - они заведомо в разных весовых категориях. Сыну 25, отцу было почти на 10 лет больше, до роли Ленни он 12 лет играл в театре Монастырского. В биографии Амелина-младшего это первая главная роль (самой серьезной театральной работой до нее была роль Савла в мюзикле Театра им. Моссовета "Иисус Христос - суперзвезда"). Ленни для него - этапная работа, но совсем не в том смысле, в каком она была знаковой для отца, в одночасье из рядового артиста ставшего "звездой" самарского театра и любимым актером режиссера Гвоздкова.

При этом сын играет, по сути, "Ленни в молодости". Амелин-младший разговаривает почти с теми же интонациями, что и отец в этой роли, и не просто носит тот же костюм (если присмотреться, то заметно, что тот великоват) - он играет того же самого человека, и это настолько тонкая и труднообъяснимая вещь, что вряд ли кому-нибудь удастся разделить, где режиссер требовал от артиста того же, что 17 лет назад, а где сделала свое дело природа.

Не только театр

Амелин-старший играл с Андреем Бердниковым и Виктором Мирным историю уже не очень молодых, привыкших друг к другу людей (и вместе трудно, и врозь нельзя). Амелин-младший и Денис Евневич честно и убедительно играют эту странную дружбу: Джордж одновременно "мамка", покровитель и товарищ для большого и нежного тюфяка, по своей наивности и неосознанной мощи все время попадающего в безвыходное положение. Их калифорнийские батраки времен Великой депрессии (спектакль поставлен по повести Стейнбека, выпущенной в 1937‑м) еще так молоды, мечты их так до горечи просты, что кажется, эти-то успеют дойти до вожделенного ранчо, избегнув трагического финала. Может быть, потому еще зал на сдаче спектакля - "свой" зал, из знакомых, друзей и родственников, наверняка по большей части видевших старую версию, - охал, вздыхал, смеялся и плакал, как в первый раз. Совсем не потому, что сын так похож на отца.

Вячеслав Гвоздков обращался к повести Стейнбека три раза - в Эстонии, Омске и Самаре. Наш спектакль шел больше 10 лет и был снят уже не в идеальном состоянии. Трудно не увидеть, что и восстановленный, он остается продуктом театра 1990-х. Но в нынешних обстоятельствах почти невозможно задаваться вопросом, стоило ли сейчас затевать такой проект. Потому что у этого спектакля, помимо собственно театрального, есть и еще одно измерение. А театр - это в конце концов не только театр.

Александр Амелин, актер Театра им. Моссовета (Москва):

- Папа всегда говорил, даже не в связи с этим спектаклем: не бойся сравнения, не смотри ни на кого! У тебя есть ты, твой талант, твои возможности - работай честно, на полную катушку, и даже если не получится - будет опыт. Единственное, я всеми возможными способами ухожу от копирования. Понятно, что раз уж природа что-то скопировала, то отец во мне будет узнаваться. Но это не копия и не калька - это другой спектакль. При этом у меня отцовский экземпляр пьесы (мне дал его Вячеслав Алексеевич). У меня отцовский костюм, отцовский щенок (игрушка из спектакля. - Прим. Волга Ньюс). Я не очень верю в мистику, я верю в энергетику. Она есть, она передается. И я хочу это ощущать. Отцовский костюм - это своего рода поддержка, такое "Ищи, найдешь, все получится".