Время классики
Опера Чайковского "Евгений Онегин" входит в список обязательных репертуарных названий для любого отечественного театра оперы и балета. Ставят ее сегодня, как и любую другую классическую вещь, в разных стилях и трактовках. С этим связан один из самых громких театральных скандалов нулевых - в 2006-м молодой новатор Дмитрий Черняков поставил в Большом театре спектакль, в котором главной мизансценой было застолье, а Ленский погибал от случайного выстрела. Премьера так возмутила Галину Вишневскую, что она писала открытые письма о "публичном осквернении национальных святынь".
У нас вокруг постановок "Онегина" тоже бушевали страсти - когда в 2008-м москвич Владислав Капп посадил Татьяну в сцене письма на качели, а гостей на балу поставил на ролики, часть зрителей, мало видевшая современного театра, осталась возмущена даже такими невинными отступлениями от канона.
Теперь самарский Оперный набирает репертуар на реконструированной сцене, и его художественный руководитель Александр Анисимов не устает повторять, что для начала на афише появятся классические во всех смыслах этого слова спектакли, а уже после придет время "новаторов".
Постановщик и сценограф "Евгения Онегина", худрук Воронежского театра драмы Владимир Петров проходит, скорее, по первому разряду, хотя стремится избежать явных оперных штампов и позволяет себе некоторые вольности (например, может посадить хор спиной к залу).

Режиссер, для которого это третья работа в музыкальном театре, придумал для своего спектакля максимально аскетичную сценографию: зеркальные стены по бокам, белая с прямоугольными проемами - вместо задника. На нее проецируется то изображение осеннего сада, то что-то вроде ледяных кристаллов, а то и совсем ничего, и тогда оформление становится строгим черно-белым.

Волнообразное течение
Костюмы в серебристо-пепельной гамме для "Онегина" делал художник Юрий Купер, живущий в Лондоне и известный в том числе сценографией к "Борису Годунову" Александра Сокурова в Большом театре. Актеры одеты в стильный современный вариант традиционных онегинских сарафанов, сюртуков и платьев в стиле ампир - и так в этой премьере во всем.

Владимир Петров ставит традиционный по нынешним временам спектакль, но делает это очень интеллигентно и сдержанно, без упоения "стариной", пытаясь вдохнуть в классическую форму новую жизнь. Одним из главных способов оживления канонического жанра становится машинерия: в этой опере впервые активно использована разноуровневость новой сцены. То и дело то одна, то другая ее часть едет вниз или вверх, приподнимая или опуская актеров. Это смотрится свежо и придает спектаклю динамики в самом прямом смысле слова.
Спектакль идет так же волнообразно, как меняются уровни подмостков: продуманные режиссерские мизансцены сменяются формальными. А минималистская сценография и практически пустая сцена, призванные подчеркнуть игру актеров, на деле выполняют обратную функцию.

Герои самарского "Онегина" либо статичны, скованны в движениях и ходят по сцене, как по краю пропасти, боясь оступиться, либо напротив, переигрывают. Лучше других существует в спектакле пара Онегин - Татьяна (в первый премьерный день Константин Бржинский - Ирина Крикунова). Если приглашенной солистке Оперного, чтобы войти в образ, понадобилось почти все первое действие, то баритон из Геликон-оперы был органичен с первых же тактов (чего нельзя сказать, к сожалению, о саратовском теноре Илье Говзиче (Ленский)). Для Константина Бржинского это уже вторая (после "Севильского цирюльника"), и, будем надеяться, не последняя премьера в Самаре.
Все еще актуальной для солистов и хора самарской оперы остается проблема дикции и ансамбля (вернее, его отсутствия), что отчетливо слышно на фоне приглашенных певцов. Невнятностей, сомнительных интонаций и проблем с преодолением звукового барьера оркестровой ямы, может, и стало меньше, но актуальности эти вопросы не теряют.

 
Пора решиться
Сказать, что Владимир Петров лишил самарского "Онегина" привычной для оперного жанра пышности и "красивости", было бы неверно - в музыкальном театре уже много лет как прижились и минимализм, и оперы "в деловых костюмах", и перенос времени действия, и много других приемов, каждый из которых уже по-своему штамп. Но пусть даже и так - взамен обрезанного "традиционного" и "привычного" в самарской постановке не предлагается ничего принципиально нового. Ни радикального  режиссерского взгляда, ни свободной игры артистов, ни новых приемов раскрытия характеров. Все интеллигентно, аккуратно и сдержанно - но и только.

Впрочем, может быть, именно "Евгений Онегин" и станет тем мостиком, который соединит "традиционный" этап Самарского театра опера и балеты со следующим? Кажется, ему уже пора наступить.

 
Владимир Петров, режиссер-постановщик оперы "Евгений Онегин":
- Главное - это очистить слои пыли. Хочется прочитать эту оперу как барельефную скульптуру. Для меня очень важно отношение к этой истории как к легенде. В легенде, в мифе мы же не знаем, как люди пьют чай, как они гладят одежду, - все это остается за кадром. Остается сущность, остается музыка, поэзия, поэтому я максимально очищаю эту историю от быта. Вопрос в том, как освободить спектакль от привычных приспособлений: тут у меня стол, тут я чай пью, тут качаюсь на качелях, а здесь побежали девочки, прыгая через скакалку. Ничего этого не будет. Должна быть некая скульптурность, чистая, просвечиваемая насквозь, как хрусталь.