Передвижники и все-все-все
В преподаваемой в советских школах версии истории искусства Илья Репин играл примерно такую же роль, как и Пушкин. Все знают наизусть "Мороз и солнце" и как "швед, русский, колет, рубит, режет", видели "Бурлаков" и "Не ждали", но мало кто задумывается, чем же все это хорошо. Ну а в Самаре художник, сделавший в 1870 году в Ширяево первые эскизы к "Бурлакам на Волге", и вовсе стал мифологическим персонажем. И вот одна из возможностей посмотреть на картины мастера вблизи и хоть что-то для себя выяснить.

Места в Мраморном зале музея хватило и для работ Кустодиева, Серова и Богданова-Бельского - знаменитых учеников и последователей художника. Никаких "Не ждали" в оригинале нет, зато есть "Бурлаки" из Третьяковки - и несколько эскизов к "тем самым", и чуть более поздняя работа "Бурлаки, идущие вброд". На этой картине, в отличие от полотна, принесшего Репину слегка скандальную славу социального художника, бурлаки довольно гармонично вписываются в пейзаж и наводят, скорее, на мысли о романтическом единении с природой в труде, чем о тяжелой жизни низов в дореволюционной России.

Впрочем, Репин сам вспоминал, что в Ширяево его интересовала в первую очередь выразительность волжских типов, а не какие-то социальные теории. Об этом интересе художника к современности и современникам говорила на открытии директор Самарского художественного музея Галина Рябчук, объясняя красивое название выставки. Несколько действительно впечатляющих результатов этого умения смотреть и видеть мы имеем возможность оценить благодаря привезенным из Третьяковки портретам. Прежде всего, конечно, речь о портрете Афанасия Фета, на который можно смотреть долго, чувствуя, что понимаешь о знаменитом поэте что-то очень важное, а не понимаешь - еще больше. Таких работ, о которых замдиректора музея Татьяна Петрова говорила, сравнивая их с работами мастеров голландской школы, несколько - например, "Портрет композитора П.И.Бларамберга". Композитор сейчас почти никому не известен, но его портрет…

Не реализмом единым

Есть несколько полотен, позволяющих вспомнить о том, что Репин вовсе не горел желанием всю жизнь оправдывать репутацию великого реалиста и всерьез интересовался, например, импрессионизмом. Тут, конечно, впечатляет "Дуэль" (1897). Сцена выстроена во вполне традиционном для любящего пафосные моменты художника духе: одного из дуэлянтов, раненого, подхватывают под руки секунданты, другой стоит отвернувшись - кому же приятно убить человека? Но импрессионистская манера, в которой выполнена картина, привносит новый градус отстраненности и одновременно пронзительности. Участники нелепой сцены, кажется, вот-вот растворятся в зеленом мареве, и как будто из бесконечного далека доносятся до нас крики секундантов (да, умение поймать жест, заставить зрителя "услышать" персонажа и тут не изменяет художнику). И, конечно, совершенно дикий, сумасшедший как по содержанию, так и по исполнению Гоголь, сжигающий второй том "Мертвых душ" ("Самосожжение Гоголя").

В этом ряду встают "на место" и два больших импрессионистичных полотна из коллекции Самарского музея: уставший поражать воображение посещающих основную экспозицию школьников "Принц Альберт при взрыве плотин" и "Портрет А.Г.Рубинштейна" - тут уже нет впечатляющего психологизма "а-ля голландцы", зато есть разговор с помощью цвета и света, есть атмосфера, благодаря которой мы, кажется, слышим оркестр, которым дирижирует знаменитый композитор.

В общем, Репина привезли хоть и не очень много, но в то же время более чем достаточно для желающих смотреть и видеть.