Моно на большой сцене

Моноспектакль - по традиции, вещь камерная, рассчитанная на ограниченное число зрителей. "Контрабас" в Самаре играли в Оперном - сложно найти в городе пространство менее камерное, чем зал на 1200 мест. Но в этом случае никаких скидок на гастроли делать не приходится: в Москве премьера прошлого сезона идет на основной сцене МХТ, в зале всего мест на 200 меньше нашего. И это - момент принципиальный. Сыграв моноспектакль на большой сцене, Константин Хабенский (вряд ли не отдавая себе в этом отчета) рискнул вступить в один ряд с Константином Райкиным (тот играет "Контрабас" с 2000-го) и Евгением Мироновым (в начале этого года сыгравшим всех персонажей шекспировской трагедии в спектакле "Гамлет. Коллаж"). Артист МХТ выглядит в этом ряду достойно, подтверждая репутацию одного из главных актеров нашего времени.

Полуподвал сознания

У каждого свой образ Хабенского-актера. Кто-то знает его только по работам в кино и сериалах (по "Убойной силе" и "В движении", "Дозорам" и "Адмиралу"), кто-то видел на сцене в ролях Зилова, Турбина, Клавдия, Тригорина... В "Контрабасе" он (свойство талантливого артиста) как будто обнуляется, предстает неожиданно новым для всех.

Герой Хабенского, безусловно, наследует русской литературе XIX века. Персонажа единственной пьесы Патрика Зюскинда - 35-летнего контрабасиста, разразившегося монологом о трудной жизни хозяина не самого востребованного инструмента - артист играет, держа в голове героев Гоголя и Достоевского. Жалким, озлобленным, уставшим маленьким человеком.

Спектакль начинается с того, что музыкант с трудом (не то чтоб любя и бережно) спускает по лестнице в свое жилище огромный футляр с контрабасом. Впрочем, тут же обнаруживается, что инструмент стоит в шкафу, а в футляре - матрас, которым персонаж завешивает входную дверь. Матрасами теперь обложены все стены его квартиры - под предлогом звукоизоляции герой Хабенского заключает себя в полуподвальное пространство. В пространство собственного не вполне здорового сознания.

Режиссер Глеб Черепанов находит очень точный ход: до самого финала музыку мы слышим только обрывками, с пластинок. Герой Хабенского играет на чем угодно: смычком на патефоне и стремянке, ложкой на крутящейся пиле, шарфом на струнах контрабаса - но музыки в этом мало. Возможно, он просто графоман? Во всяком случае, занимается не своим делом, ненавидит инструмент, от которого неотделим, и весь мир заодно: "Вагнер был чудовищным невротиком", "Моцарт ничего особенного не создал", в музыканты пошел назло отцу, и вообще контрабас никто по доброй воле не выбирает. Музыкант, правда, убежден, что любит молоденькую певицу - но на самом деле убил ее еще до начала действия (создатели спектакля добавили в "Контрабас" нотку "Парфюмера", показав в финале одним кадром рыжеволосый труп в холодильнике). Да и сам музыкант отправляется в похожее на печь крематория окошко, приковав себя наручниками к ненавистному родному контрабасу.

Сыграли на ружье

Хабенский играет своего героя нервным, плаксивым, издерганным. Актер предстает неожиданно гротесковым, его сходящий с ума музыкант удерживает внимание огромного зала два часа без антракта. Конечно, на помощь ему приходит пластичная сценография с постоянными трансформациями. Все, что есть на сцене, безостановочно переставляется и комбинируется в самых неожиданных сочетаниях - например, контрабас может быть подвешен внутри стремянки, или, поставленный на стул, вместе с патефоном изображать пару за столиком в ресторане. Но, несмотря на интересную работу художников Николая Симонова и Марии Даниловой (костюмы), пластичнее и неожиданнее всех оказывается артист.

У спектакля будет еще один финал: то ли в мечтах музыканта, то ли на том свете, то ли чтобы навык освоившего контрабас артиста не пропадал почем зря, под занавес мы все-таки увидим довольно посредственно поющую Генделя солистку (актриса Ольга Воронина) и аккомпанирующего ей на контрабасе героя Хабенского. Второй финал даже относят к недостаткам спектакля МХТ, но в Самаре, на сцене настоящего оперного театра, он неожиданно "зазвучал". На ружье сыграли, когда никто уже и не ждал.