Все еще может не случиться

"Дневник Анны Франк" - благодатная основа для сюжета. История двух семей, Франков и Ван Даанов, на два года запертых в потайном месте в попытке спрятаться от фашистов, так и просится на экран и сцену. Спектакли по "Дневнику" ставятся не так уж редко. Например, в Амстердаме этой весной вышла премьера режиссера Теу Берманса по инсценировке Джессики Дурлахер и Леона де Винтера. В Камерном музыкальном театре им. Б.А.Покровского идет моноопера Григория Фрида "Анна Франк". В московском РАМТе в начале 2000-х шел спектакль Алексея Бородина по пьесе Фрэнсис Гудрич и Альберта Хакета. Этой американской инсценировке (она была поставлена на Бродвее в 1955-м, а в 1959-м экранизирована) книга во много обязана своей популярностью на сцене.

Дневник Анна вела с 13 лет до 15, с 1942-го по 1944-й - до ареста. Просто и откровенно рассказывала выдуманной подруге Китти, как страшно быть евреем в оккупированном Амстердаме и как хочется на улицу, как тяжело двум семьям вести общее хозяйство и как трудно стало с родителями, день за днем описывала быт, радости и тревоги обитателей убежища, свою влюбленность в Петера и положение дел на фронте... По этому дневнику легко представить себе сознание человека, в жизнь которого вторглась война: смесь ужаса с надеждой, жесткой самодисциплины с приближением к сумасшествию.

Драматург Ася Волошина (зрители "СамАрта" знают ее по переводу "Гамлета" и "Девочке со спичками"), чтобы обозначить масштаб сюжета, привлекает известные свидетельства об ужасах Холокоста: фрагменты книги Карол Анн Лей об Анне Франк, письмо Екатерины Гроссман к сыну, отчет акушерки Станиславы Лещинской из Освенцима, воспоминания Бориса Сребника о детстве в минском гетто.

И вот от сидящего в углу сцены Старика (Владимир Зимников) мы узнаем подробности мучительной смерти каждого из обитателей Убежища. Одновременно рыжеволосая девушка в жизнерадостном желтом платьице (еще одна интересная работа Марины Щетининой), рассказывает, что у нее могли быть муж, дети и писательская карьера.Точнее, что у нее всего этого нет. Потому что ее самой нет с 15 лет.

Это очень эффектное начало, когда персонажи еще живы и только обустраиваются в Убежище, а нам уже дают "спойлер": познакомьтесь, это Марго Франк, она умерла от тифа, а это Петер Ван Даан - он от истощения, а Герман Ван Даан сразу оказался в газовой камере... "А вдруг все еще возьмет и не случится?" - надеется вместе со зрителем Анна.

Оттянуть развязку

В реальности в распоряжении Франков и Ван Даанов была вся задняя часть дома, но театр сгущает краски: в спектакле им приходится ютиться на пятачке малой сцены. Отто Франк даже спит, сидя на стуле. Метафоричная сценография Софии Матвеевой (дощатый помост сплошь устлан раздавленной старой обувью, вместо занавески - сшитые вещи обитателей дома, вместо задника - грубая ткань) мощнее всего заиграет в финале, когда убежище внезапно сложится в изрешеченный пулями вагон и окончательно похоронит героев.

А они изо всех сил пытались спастись. Актеры вместе с режиссером сочинили много прекрасных, живых сцен: то вновь прибывший стоматолог Альфред Дюссель (отличная работа Юрия Долгих) гоняется за обитателями убежища, чтобы полечить кому-нибудь зубы; то именинника заставляют искать подарок; то все начинают фантазировать, что сделают вечером после войны (кофе, пирожное, велосипед...) Как сестры моют голову, поливая из чайника, и говорят о любви, как Дюссель оказывается жмотом и прячет продукты от соседей... Они очень хотят жить, особенно дети, особенно Анна, самая энергичная и дерзкая из всех. Они учат на разных языках слово "жить" и танцуют странный танец (пластика Юлии Колченской) - как будто уже оказались в газовой камере... И Старик уже торопится прочитать про камеры, но они изо всех сил цепляются за свои маленькие желания и кричат, кричат, как хорошо было бы сейчас прогуляться по улице, покурить, увидеть жену... А за ними уже пришли слуги просцениума, одетые, как сегодняшние наци.

Но эти интересно придуманные сцены пока с трудом складываются в единую линию. Не происходит нарастания ада в жизни убежища, и действие постепенно становится вялым, как будто узники "задней части дома" (так буквально переводится название голландского дневника) томятся в своей бессобытийной жизни. Про товарищей они все знают с первого дня: трудно не заметить, что Анна задириста и остра на язык, фрау Ван Даан (Марина Щетинина) нервна и смешна, Отто Франк (Алексей Елхимов) - заботливый семьянин, Марго (Татьяна Наумова) - во всем "отличница", Герман (Сергей Новиков) - очень себе на уме, а Петер (Святослав Альшанов) - скованный подросток, постепенно вырастающий в мужчину. И в какой-то момент начинает казаться, что персонажи будто всеми способами оттягивают неизбежную развязку: то устроят "похороны шубы", то придумают сто пятидесятый повод для ссоры... Актеры при этом играют "на уровне", и остается только надеяться, что спектакль вскоре подтянется и сложится.

Post Scriptum

Тем более, что зрителя премьера "пробирает". Аплодисменты в первые пять минут после спектакля звучали, как бывает на похоронах артистов - когда вроде бы все хлопают в ладоши, а кажется, что в воздухе стоит тишина. Ни одного звука, кроме хлопков. И не только, конечно, потому что это реальная история о смерти реальных людей. Хотя как здесь отделить одно от другого?..

Так же, как невозможно оценить своеобразный "пост скриптум" к премьере: на выходе из зала зрителей ждут стенды, на которых фоном для портретов (реальных) действующих лиц "Дневника Анны Франк" служат снимки современных молодых наци. Вскидывающих зигу и держащих флаги со свастикой. По мне - удар, мягко скажем, "в лоб", в стилистике социальной рекламы. Но если театр этим ударом (не в зале, так в фойе) сумеет "пробить" с десяток дурных юных голов - то может, черт бы с ней, со стилистикой?