В самарской галерее "Виктория" открылась выставка молодых художников из нескольких городов "Правдоискатели". Отправил их в гносеологическое путешествие самарский куратор Сергей Баландин.

"На выставке "Правдоискатели" собраны работы молодых художников, использующих заведомо чужой язык. Они, выходя в городское пространство, изучают и перенимают его формы существования и сожительства, присваивая себе как разговорные, так и парадные клише, коллажируя их с собственными мыслями вслух", - представляет работы куратор.

И в теоретическом плане добавить к этому вступлению почти нечего. На практике же мы встречаемся с набором весьма разных по степени убедительности высказываний. Конечно, больше всего обращают на себя внимание два объекта красноярской арт-группы "ЗИП": деревянное сооружение, напоминающее деревенский туалет, поставленный на колеса, - "Будка одиночного пикетирования", и большая инсталляция, пародирующая схему "захвата власти в отдельно взятом городе". С помощью нескольких кнопок можно зажечь огонь над зданием с надписью "Суд" или подсветить лампочками фанерные стрелки, обозначающие "Наступление" и "Отступление" активистов, размещенных в вышеупомянутых "Будках".

Имеется и видеозапись реального появления такой будки перед администрацией Красноярска. Местные милиционеры долго думают, какое же нарушение инкриминировать художнику, и в конце концов задерживают его за "нарушение правил размещения нестационарных объектов в черте города".

В общем, если продолжать теоретизировать, то речь идет о таком использовании "языка" разных городских практик, которое выявляет его ограниченность. Одинаково беспомощным кажутся и "язык власти", и "язык гражданского активизма". В таком же пародийно-лингвистическом ключе выдержаны и другие работы. Например, можно понаблюдать за видеодокументацией путешествия Романа Мокрова (г. Москва) по речке Малиновке, повторяющего маршрут, по которому сплавлялся в молодости его отец со своими друзьями. Меняющий все нюанс заключается в том, что за пару десятков лет речка смертельно обмелела и плыть по ней с большим трудом удается даже на надувном матрасе. А вот мозаики Ивана Тузова из Санкт-Петербурга, переводящие запущенный когда-то Сергеем Курехиным мем "Ленин - гриб" на язык пиксель-арта. Ирония над иронией? Или, может быть, над самим стремлением современного искусства "осваивать новые языки", приводящим к появлению "пиксель-арта", "треш-арта" и еще нескольких десятков "артов"?

С некоторой натяжкой можно сказать, что здесь мы имеем новый вид "критики языка искусства". Новизна этой критики заключается в том, что она не вступает со своим предметом в серьезный диалог, а попросту сводит его к безделице, недоразумению, ерунде. Остается не совсем понятным, зачем на это смотреть зрителю. В теоретической плоскости ответ на этот вопрос находится легко: разве 80% нашей жизни нельзя с таким же успехом классифицировать как рутину, недоразумение и прочее? Разве кому-то, кроме нас самих, интересны наши прогулки, смски, воспоминания и диалоги в соцсетях?

Эта апология безделки и, скажем жестче, дилетантизма оборачивается иногда специфическим лиризмом. Так, нелепое путешествие Романа Мокрова очень легко наполнить трогательными контекстами - ведь речь идет действительно о молодости, которой не вернуть, о реке, в которую не войти дважды.

И конечно, самым лиричным кажется длинное видео Кирилла Савченкова из Москвы, в котором он монтирует кадры собственного вояжа в Крым с хрониками Майдана, песнями гражданской обороны и собственными текстами. "Кино" очень длинное, инфантильное, трогательное и абсолютно наплевательски относящееся к зрителю.

Опять же, "высокая теория" подсказывает, что это наплевательство рождено не равнодушием к зрителю, а наоборот, помещением его на позицию друга, которому мы показываем 700 фотографий из поездки в другую страну, не удаляя "мусор", не пытаясь придать рассказу железобетонной убедительности бюджетного фильма. Да, бюджетные фильмы никого ни в чем уже не убедят. Да, никто уже не ищет истины, а все правды смешны. Но, увы, не убеждает и "высокая теория". Если верить ей, ничего другого, кроме того, что мы увидели, мы увидеть сейчас не можем. Но все равно хочется "чего-то еще".