Слово Константина Грота
Следует заметить, что значительный вклад в подготовку вышеназванного документа внес второй самарский губернатор Константин Грот. Будучи главой региона, он параллельно участвовал в общественно-политической жизни всей империи и был одним из главных экспертов, готовивших знаменитый Манифест. Всего же по вопросу крестьянской реформы за годы своего самарского правления наш второй губернатор направил в Правительствующий Сенат 181 письмо с конкретными предложениями, не говоря уже о проектах по другим вопросам общественного переустройства.
Именно его невиданная для провинциала активность стала основной причиной перевода Грота на вышестоящую должность в Санкт-Петербург. Решение об этом в министерстве внутренних дел было принято в самом начале 1860 года, а уже в феврале в Самару приехал специальный чиновник МВД по особым поручениям Грешищев, с которым Грот срочно отбыл в столицу – как оказалось, навсегда. В столице он получил высокую должность в комиссии по подготовке императорского Манифеста об освобождении крестьян.
Грот рекомендовал министру внутренних дел назначить губернатором вместо себя мало кому известного чиновника по особым поручениям Адама Арцимовича. И вскоре именно Арцимович стал исполняющим обязанности самарского губернатора. Приставка «и.о.» сохранялась до 4 августа 1861 года, когда ему наконец-то присвоили полагающийся по табели о рангах чин действительного статского советника (соответствует армейскому званию генерал-майора). Это событие пришлось на то время, когда по всей России крестьяне бурно протестовали против несправедливой, по их мнению, земельной реформы.
Напомним, что, по мнению большинства историков, Манифест от 19 февраля 1861 года при всех его достоинствах во многом оказался половинчатым. Полной свободы  крестьянам он так и не дал, а доля земель, оставшихся во владении помещиков, в разных регионах колебалась от 20 до 50% общей площади сельскохозяйственных угодий. В Самарской губернии она достигала 44%, хотя помещиков у нас жило менее 0,5% от всего населения, а крестьян – более 96%. При этом крестьяне должны были  платить помещику за полученную землю.

«На барскую работу не выходить»
Заверенный текст Манифеста в Самару из столицы доставил 10 марта 1861 года флигель-адъютант императора Александра II Иван Гурко, который вручил документ лично исполняющему обязанности губернатора Адаму Арцимовичу. Но затем сообщения об отмене крепостного права и о подробностях царского Манифеста из канцелярии губернатора по уездам и волостям распространялись очень долго. А до самых отдаленных деревень губернии циркуляры порой доходили лишь через два месяца после выхода Манифеста.
Реакция на царский Манифест была самая непредсказуемая. Во многих регионах России после оглашения официального текста произошли стихийные крестьянские волнения и даже бунты. Люди считали, что их обманули, и вместо подлинного государева указа чиновники на местах подсунули им явный подлог.
Однако в Самарской губернии, которая тогда считалась одной из главных хлебных житниц страны, в течение всего 1861 года не было зафиксировано ни одного бунта. Краеведы и историки сходятся во мнении, что мирное разрешение этого земельного кризиса в Самарском регионе - заслуга губернатора Адама Арцимовича.
Тем не менее весной и летом 1861 года самарские хлеборобы отказывались работать на барщине. Так, в имении графа Воронцова-Дашкова в селе Озинки Николаевского уезда в конце марта собралось на сход более 1400 крестьян, которые единогласно постановили «на барскую работу не выходить». В течение ближайших двух недель их примеру последовали также крестьяне соседних сел – Хлебникова, Озерков, Григорьевки, Николаевки, Марьевки и других. В результате в начале апреля 1861 года уездный предводитель дворянства написал растерянное письмо Арцимовичу: «В случае упорства крестьян потребуется военная сила, которой в Николаевском уезде нет. Без содействия же войск невозможно надеяться на прекращение беспорядков в самом их начале, и волнение легко может распространиться и на другие территории уезда».
Войска в Николаевск посылать не пришлось, поскольку, кроме отказов крестьян работать на помещиков, ничего более опасного на территории уезда в дальнейшем не случилось. А вот в Бугурусланском уезде к середине лета 1861 года ситуация сложилась гораздо серьезнее. Из материалов Государственного архива Самарской области (ГАСО) видно, что в селе Гундоровка мужики «в течение нескольких дней подряд собирались на главной улице толпой в несколько сотен человек, а зачинщики схода произносили перед ними крамольные речи о том, что надо силой отобрать у барина землю, а его самого утопить в пруду».
Возможно, в конце концов недовольные и пошли бы на штурм помещичьей усадьбы, если бы в село не явился вызванный помещиком исправник с 25 казаками, 10 солдатами и 60 понятыми. Всех зачинщиков беспорядков схватили, после чего «14 человек прилюдно выпороли розгами на сельской площади, а особливо говорливых Григория Шуряка и Кузьму Борисова отправили в уездную тюрьму». После этого исправник Бугульминского уезда во главе отряда в 50 казаков подавлял аналогичные волнения крестьян в деревнях Ключи, Троицком и Полибино. Там тоже все закончилось массовой поркой и арестом зачинщиков сходов.
В самый разгар волнений Арцимович не раз лично выезжал в уезды, чтобы выступить перед сельскими сходами и решить проблему мирным путем. В ряде случаев это ему удалось сделать – в частности, в селе Никольское Ставропольского уезда, в селе Яблоневый Овраг Самарского уезда, в селе Большая Глушица Николаевского уезда и других.
Однако не везде мирные переговоры завершались столь успешно. Например, в селе Могутово Бузулукского уезда «губернатора слушать не стали, а в его процессию кто-то из толпы кинул камень, но в губернаторскую карету не попал». В итоге исправник приказал схватить и выпороть розгами крестьян Прокопия Чурбанова и Наума Андреева, которые, по его мнению, явились зачинщиками беспорядков, а сельского старшину Платона Страшилова он арестовал и отправил в уездную тюрьму. Тем волнения и закончились.
Но самой действенной мерой против крестьянских выступлений оказались вовсе порки, аресты и и т.п. Еще в начале 1861 года Арцимович распорядился за счет казны раздавать всем желающим участки на пустующих землях на юге губернии. И в результате к началу осени беспорядки и стихийные сходы в деревнях постепенно сошли на нет, а на новые земли для их обработки пожелали переселиться около 1000 крестьянских семей со всей губернии. Так в Заволжье стал формироваться обширный район товарного земледелия, что способствовало бурному росту экономики Самары в конце XIX века.

Не только пряник, но и кнут
Работу Арцимовича по «продвижению» крестьянской реформы в жизнь продолжил его преемник – четвертый самарский губернатор Николай Замятнин. Он принял дела по прибытии в Самару в июле 1862 года и сразу стал знакомиться с вверенным ему обширным хозяйством.
И хотя его предшественник Арцимович сделал все от него зависящее, чтобы снизить накал протестов крестьян по поводу несправедливого распределения земельных угодий между ними и помещиками, весной и летом 1862 года выступления в селах и деревнях вспыхнули с новой силой. Но если наш третий губернатор вместе с полицией и казаками не раз выезжал лично для усмирения митингующих, то Замятнин заниматься такими «мелочами» не считал нужным.
Более того, он ужесточил порядок выдачи желающим участков земель в Николаевском и Новоузенском уездах, который годом раньше ввел Арцимович, из-за чего поток переселенцев в пустующие угодья заметно сократился. Неудивительно, что в 1862 году выступления крестьян и отказы их от работы на барина были зарегистрированы в четырехстах помещичьих владениях (почти в 1,5 раза больше, чем в 1861 году). А поскольку Замятнин был сторонником применения жестких мер по отношению к бунтовщикам, более чем в 40 случаях выступления закончились кулачными боями между мужиками - с одной стороны, и казаками и солдатами – с другой. Всего же в 1862 году за участие в таких беспорядках суды приговорили к различным видам наказания 480 человек.
При этом Замятин недолго продержался у власти. Уже в сентябре 1863 года его перевели в Санкт-Петербург на должность управляющего земского отдела Министерства внутренних дел.
В итоге срок внесения платы за землю для временнообязанных крестьян оказался растянут почти на полвека. И надежда на собственный клочок земли для нескольких поколений русских мужиков так и осталась несбыточной мечтой. Поэтому историки считают, что если бы в ход крестьянской реформы были внесены поправки, и плата за землю оказалась бы серьезно снижена, то Российская империя вполне могла бы избежать кровавых революционных потрясений 1905 и 1917 годов.
Тем не менее после трагической гибели Александра II от руки террориста-народника в 1881 году во многих губернских городах России ему как царю-освободителю крестьян поставили памятники. Такой монумент был открыт и в Самаре на Алексеевской площади, где он стоял до советской власти. А с 1927 года, как известно, на постамент бывшего царского памятника водрузили скульптуру Владимира Ленина работы Матвея Манизера.

Источник: www.vkonline.ru