Атомы и молекулы
«Современная абстракция» не удовлетворилась форматом стандартной экспозиции, и посреди галереи появилось прямоугольное помещение с белыми стенами. Входящих в него встречают две видеоинсталляции из серии Владимира Логутова и Олега Елагина No signal. Демонстрируют они разные виды «белого шума», возникающего на экране неподключенного телевизора. Затем серия похожих на окна черных прямоугольников, которые при ближайшем рассмотрении оказываются плакатами, почти полностью закрашенными черным маркером. Понять, что на этих постерах было изображено, абсолютно невозможно, но сквозь сетку черных линий проступают пятнышки цвета, что делает работы похожими на витражи. Это часть серии - информация художницы Светланы Шуваевой. Наконец, центром композиции являются работы украинской художницы Жанны Кадыровой из серии «Планеты» - бетонные диски и полусферы с причудливым узором из осколков кафельной плитки «летят» на фронтальной стене, а самая большая лежит на полу в центре помещения.
Полноправный и, может быть, самый активный участник выставки — композиция самарско-московской группы LusheMasha  на тему моцартовского «Реквиема». Знаменитую мелодию современные музыканты пропустили через фильтры, разбили на части паузами, но силу она от этого не потеряла. Наоборот, еще более ощутимым становится «тема» произведения Моцарта — смерть, распад всего, к чему мы привыкли, и предчувствие чего-то «совсем другого», стоящего за этим порогом.
Вот, собственно, и все. Остается только прочитать лежащую тут  же статью Сергея Баландина о том, как он понимает «современную абстракцию». Из нее мы узнаем, что абстракционизм, каким его представлял Малевич, - «творящий из нуля», соперничающий с Богом - давно стал «языком мировых корпораций, точнее, их бирок», вошел в быт. Современная же абстракция, по мысли куратора, занимается тем, что не создает новые формы, а разрушает «наше представление о целостности предметов. Ее основные приемы — раздробление и расщепление, пикселизация изображения, освобождение от привычной формы и привычного смысла».
Конечно, художник в определенном смысле лукавит — тенденцию к развоплощению форм можно найти не только у абстракционистов типа Кандинского, но даже у Сезанна. В то же время сама выставка в «Новом пространстве» - ярчайшая демонстрация усилия, которое художник делает, чтобы «объединить атомы в молекулы». Зачем нужно было возводить внутри галереи еще одно помещение? «Реквием» и расположение произведений  однозначно делают белую конструкцию похожей на храм. Вместо икон или витражей - черные прямоугольники Шуваевой, вместо алтаря — «Планеты» Кадыровой. Во всей композиции нет ни одного элемента, не нагруженного космической семантикой, — реквием, белые стены, черные иконы и, наконец, видео Логутова-Елагина — огромные окна в пустоту, в которой летят, вспыхивают и гаснут освобожденные частицы развоплощенного мира.

Пост-постмодернизм 
Кому или чему посвящен этот Храм нового искусства? «Вернуться к той точке, когда мир еще не состоял из суммы известных и узнаваемых предметов, но представлял собой бесформенную массу, из которой могут возникнуть новые формы и предметы», - это написал когда-то Казимир Малевич, с которым будто спорит куратор выставки. Возникает интересная ситуация: статья куратора напоминает нам, что эпоха модерна давно сменилась эпохой постмодерна, но вся выставка читается как жест отчаянной усталости от постмодернистских игр с формами. Художник, делающий из рекламных плакатов коллажи или перерисовывающий их на свой холст, — постмодернист. Но художник, с маниакальным упорством закрашивающий огромные площади глянца черным маркером, — это уже что-то другое. Обрамление, в которое поместил работы Шуваевой Баландин, нагружает их метафизическим содержанием, которое так не любит постмодернизм. И это содержание - тоска по Первоначалу, по свободе, свободной не только от всего предметного, но и от узких канонов современного искусства.
В модернизме, на самом деле, всегда было два течения, два проекта. Первый, с которым и спорит куратор выставки, — авангардное жизнестроительство, преобразование мира. Второй проект намного лучше проявлен в литературе, чем в живописи (тут можно вспомнить многих — от поздних ОБЭРИУтов или «Поминок по Финнегану» Джойса до Жака Деррида) и всегда больше интересовался хаосом и деконструкцией, чем созданием «нового порядка». Вот этот второй модернистский проект и представил нам Сергей Баландин. Усилие, которое ему пришлось  сделать для этого, загнав выставку в специально построенную среди большой галереи резервацию, производит впечатление некоторой неестественности. Но, с другой стороны, эффекта художник, конечно, добился — выставка об усталости от мира форм и (неосознанном, может быть) стремлении назад, к Источнику, кажется очень своевременной. Слова же о «высвобождении атомной энергии», возникающей при разрушении готовой формы, на фоне событий в  Японии наводят на мысли о том, что эпоха постмодерна действительно уходит и скоро нам придется говорить о совсем других вещах — и совсем другим языком.

Сергей Баландин, художник, куратор выставки:
- Понятие гештальта иллюстрирует стремление человеческого сознания к целостному восприятию: мы способны прочитать слово, даже если в нем пропущены некоторые буквы, мы имеем представление об обратной стороне предмета, не видя ее.  Современная абстракция призвана разрушить наше представление о целостности предметов. Любые обобщения, любое стремление объединить атомы в молекулы есть наше человеческое насилие над вещью, над ее «самостью», над миром. Всякая частица самоценна. Игнорирование ее ведет к утрате целого. Работы, представленные на выставке, посвящены вылавливанию, освобождению «белого шума» материи, они представляют наш мир как единый поток свободных частиц.

Иван Мельников, председатель  правления Самарского отделения Союза художников России:
- На выставке в галерее «Новое пространство» я не был, поэтому не могу оценивать уровень выставленных там работ.  Могу лишь сказать, что в нашей творческой организации абстракционистов нет, да и среди желающих вступить в Союз их не было. Я с уважением отношусь к самым разным художественным традициям. Но не нужно забывать, что родоначальники абстракционизма в России Кандинский и Малевич были и прекрасными рисовальщиками-реалистами. А пришли к абстракционизму в результате отбора художественных форм. Большинство же нынешних художников, называющих себя абстракционистами, спекулируют на этом течении. Само это направление в нынешнем его понимании — разрушительно для вкуса и психики.
Галина Мисюк, директор Самарского художественного училища имени К. Петрова-Водкина:
- Абстракционисту, прежде всего, нужно знать, как взаимодействуют на плоскости пятна, линии, цвет, тон, фактура, как гармонизируется пространство с их помощью. Базовые знания этого в училище даются в курсе «Основы композиции». На более высоком уровне об этом можно узнать в высшей школе — например, на архитектурных отделениях вузов. Что же касается направления абстракционизма, мне кажется, нельзя быть продолжателем Кандинского и Малевича. Своим «Черным квадратом» Малевич закрыл эту тему. Другое дело: если человеку есть что сказать, он может сказать это на разных художественных языках, в том числе и на языке беспредметного искусства.

Источник: www.vkonline.ru