Сама война 1812 года представлена в основном с помощью живописи и графики. Есть например, рисунки одного из французских офицеров, изображающие ключевые эпизоды войны, портреты множества «действующих лиц» - Кутузова, маршалов Наполеона, Дениса Давыдова и других героев. Создатели выставки собрали внушительную подборку книг, изданных современниками вскоре после событий 1812 года: воспоминания и трактаты писали не только такие известные личности, как Денис Давыдов, но и вполне рядовые офицеры. Впечатляет раздел, посвященный карикатурам, — целая энциклопедия преувеличенных страхов и, наоборот, шапкозакидательских настроений всех народов Европы.

Довольно интересными материалами представлен и заграничный поход русской армии, «Битва народов» под Лейпцигом, битва при Ватерлоо и окончательное поражение Наполеона. Завершающие эпизоды выставки — портреты из Военной галереи Зимнего дворца и копии черновиков произведений Пушкина, так или иначе связанных с войной 1812 года. Впрочем, есть еще кадры кинохроники, показывающие празднование столетнего юбилея Бородинского сражения в 1912 году...

Ностальгия по парадному подъезду

Выставка, несомненно, показывает, возможно, самый блестящий период в истории российского дворянства. Победа в войне, дух вольнодумства, перенятый победителями от побежденных (не стоит забывать, что Наполеон, объявивший себя императором, все же узаконил многие завоевания Французской революции, в том числе собственность крестьян на землю). Идеи преобразования общества с помощью разума, еще не до конца убитые историей. Наконец, вероятно, это была последняя крупная война, в которой технологии убийства еще оставляли много места для индивидуального героизма и не мешали воюющим сторонам уважать друг друга и даже восхищаться друг другом. Создатели выставки много сделали для того, чтобы придвинуть этот «дух эпохи» к нам. Экспонаты висят не на голых стенах, а на специально сделанных задниках, изображающих ключевые для того времени сцены: городской и сельский пейзаж, бал, сражение... Выстроено несколько инсталляций, пусть и предельно академичных (тут опять можно вспомнить «кабинет просветителя» или фрагмент интерьера светского раута — диван, стол, на столе альбом, свечи... Все это так узнаваемо, так напоминает картинки из учебников, что поневоле начинаешь подозревать, что в реальности XIX века было что-то совсем другое. Сложно сказать, когда у самарцев еще будет возможность так подробно познакомиться с бытом начала XIX века...

Впрочем, всего вышеперечисленного, конечно, невозможно требовать от фактографической выставки. Невероятное (по крайней мере, по самарским меркам) количество представленного материала и так заставляет о многом задуматься — и почти поверить в то, что в какой-то момент своей истории российское общество очень близко подошло к состоянию единства. Почему это состояние оказалось иллюзией, другая история.

 
 Галина Рябчук, директор Самарского областного художественного музея:
 - Нигде, кроме музея Пушкина, этот проект не демонстрировался. Сначала мы хотели показать быт 1812 года — мир до вступления в войну. В процессе обсуждения возникла идея показать обе стороны того времени, войну и мир в портретах, книгах, гравюрах, костюмах эпохи. Война дана глазами российского культурного общества, духовно солидарного с воевавшими. Эта выставка не о безликих героях, а о конкретных людях, которые «не боялись жить сердцем», как сказал современник. Для купеческой Самары есть возможность увидеть дворянский быт, глубоко ритуализированный. Быт, в котором каждый жест, каждая деталь одежды несли определенный смысл. Через этот особый язык зритель может почувствовать сопричастность не только к ратным подвигам, но и к духовным традициям.
 
 
Евгений Богатырев, директор Государственного музея А.С. Пушкина
 - Это выставка об уроках 1812 года, оглядываясь на которые, российское общество могло бы не наступать по многу раз на одни и те же грабли. Мы рассказываем о времени, когда российское дворянство на равных входило в Европу, чувствовало себя единым с Европой. Это время расправленных плеч и широко раскрытых глаз, время веры в себя. Французы до сих пор с благоговением вспоминают пребывание русской армии в Париже, потому что, в отличие от армии Наполеона в России, мы ничего не разрушили. Мы говорили с европейцами на одном языке и умели ценить то, что увидели.