Незаметное искусство
 Самое очевидное, что можно сказать о Ширяевской биеннале — это то, что сказать о ней что-то очень трудно. Это показал и заключительный круглый стол, обсуждения искусства на котором практически не случилось: был рассказ кураторов о самих работах и обсуждение «социологии искусства» (например, реакций местных жителей на приезжих художников). Среди сказанного до круглого стола тоже не так уж много законченных суждений.
 Тем не менее, рассказ Нели Коржовой о представленных на биеннале проивзедениях кое-что добавил к некоторым из них. Например, в новом свете предстала то ли акция, то ли инсталляция художника Ханнса-Михаэля Руппрехтера «ППППППДЕД». В женских туфлях, с нарисованной на лбу звездой Давида и сушеной рыбой, торчащей из рта, «мертвый» художник лежал во дворе одного из ширяевских домов, представляя, видимо, все то «чужестранное» и «странное», что «приличное общество» не очень хочет терпеть. Рядом лежали женская шляпа, детская игрушка и старый зонтик. Эти и без того колоритные детали зазвучали по-другому в свете рассказа Нели Коржовой о том, что не так давно у художника умерла мать. После того, как все насмотрелись на «мертвое тело», чудак в женской одежде встал и присоединился к зрителям. Для них акция на этом кончилась — и, наверное, полная незаметность для публики того, что на самом деле она продолжается, и художник буквально несет свою память на себе, и является самым сильным моментом.
 Интересным оказался и рассказ об инсталляции «Монумент» Мари Картау. Художница, сделавшая себе имя работой с обнаженным телом, на этот раз поработала в другом жанре — и вписала в ландшафт Ширяева нарисованный на ткани памятник, посвященный войне за независимость Эстонии. Свой рассказ Мари Картау заключила словами: «Я думаю, люди должны строить меньше монументов и больше сажать деревьев», после чего воткнула в кучу камней сухую ветку. Эта довольно-таки банальная сентенция начинает звучать иначе на фоне рассказа о художнице, которая на склоне лет меняет направление деятельности, начинает заниматься непрестижной ныне живописью и вообще готовится уйти работать лесником. И действительно, разве скандальный перформанс — не тот же самый «монумент»? Современное искусство, как много раз говорилось, очень любит оглядываться на зрителя, вовлекать его, поучать, пугать. Но подобная стратегия постепенно заходит в тупик — зрителя ничем уже не шокируешь, а насчет поучений - так он и сам умный. И вот, по крайней мере, в двух акциях биеннале мы видим «поклон» в сторону традиционной концепции искусства — делать только то, что делал бы и один в лесу, «читать стихи деревьям», говорить тогда, когда никто не слышит и т.д.
  Много смысла из ничего
 Слов, сказанных о биеннале зрителями и журналистами в этом году было как никогда много. Однако, если вычесть традиционное «гнать их всех в шею», чего-то похожего на анализ и оценку найдешь не так много. Павел Карев с сайта arriva.ru высказался в том духе, что не надо жаловаться на то, что «уровень Ширяевской биеннале на порядок ниже многих, даже столичной», а надо поддерживать любое культурное начинание в нашей некультурной стране. Виктория Сушко в «Новой в Самаре» заметила (правда с оговорками): «Тебе показывают не то, что обычно называют искусством, и даже контемпорари артом». Обоим авторам можно только позавидовать — они знают, что нужно называть «искусством» и даже могут померить «уровни» разнообразных биеннале. А ведь современное искусство только тем занимается, чтобы все время пересматривать определение того, что оно такое. В этом процессе оно так запуталось, что говорить об «уровнях» применительно к нему очень сложно. Но при этом хочется присоединиться к критикам — художник, показывающий перформанс на тему «Это искусство, а это не икусство», как минимум скучен.
 Основательнее всех оказался Сергей Баландин, который в статье в той же «Новой...» описал большую часть произведений и заключил все выводом о том, что «зрители относятся к биеннале все серьезней и серьезней, а художники, наоборот, все несерьезней и несерьезней» и банально халтурят. Правда, опять встает вопрос о критериях, которые позволяют отличать «халтуру» от «нехалтуры».
 Видимо, следует взять за основу слова самих кураторов биеннале, который не раз говорили об ориентации проекта на лабораторность и об «уровне проживания» темы. На основании этих критериев Неля Коржова, например, выделила как очень удачный перформанс немецких художниц, которые «утопились» в Волге, распевая песню «Из-за острова на стрежень». Он, по ее словам, возник спонтанно, из шока, который испытали немки, познакомившись с переводом песни, и в нем, в конце концов, была красота. Но, применяя эти критерии ко некоторым другим работам, придется согласиться с Сергеем Баландиным. Никакого «проживания» в том, чтобы двумя десятками перевернутых ведер обозначить вторжение человека в природу, усматривать не хочется. И не очень понятно, в чем «лабораторность» проекта «Пираты» - построили башню из компакт-дисков, сварили из них же суп, повесили на одном из домов пиратский флаг. По такому принципу обыгрывания одной единственной якобы «актуальной» мысли строится 90 процентов произведений контемпорари арт, и все это порядком надоело. Интересно, что на биеннале к «торрентовой башне» пристроились ди-джеи из самарского объединения Evil electro, специализирующегося на неформатной электронной музыке. Однако организаторы биеннале «чужаков» прогнали, хотя, казалось бы, тема события никак не позволяет этого делать. И опять же в чем критерий? Хорошо, мы решили, что эти произведения «не лабораторны», но где правильная лабораторность? В Самаре есть проект «Лаборатория», но он как раз похож на то, чем занимаются художники в Ширяеве.
 И, наконец, еще одно наблюдение. Роман Коржов, говоря об одном из произведений, употребил выражение «вибрация смысла». И вот это очень точно — какая-то вибрация на биеннале чувствовалась. Сергей Баландин считает, что тут надо говорить об «ауре без произведения», но хочется все же внести поправку. Так уж ли твердо мы знаем, что такое «произведение»? Одни отправляют искусство на улицы, другие — в залы, под лампу. Видимо, работа художника и заключается в том, чтобы не понимать те вещи, в которых обыватель уверен. Рисковать, не бояться оказаться маргиналом. Но вот тут, опять же возникает вопрос об «интенсивности проживания» этого непонимания.

 Константин Зацепин, заместитель директора Самарского областного художественного музея, член оргкомитета биеннале:
  - «Номадическое шоу» в Ширяево давно превратилось в ритуал. В самих этих коллективных «поездках за город» больше художественности, чем во всех работах, которые там показывают. Но биеннале - это не воркшоп. Это большой смотр работ, которые должны привлекать внимание сами по себе, своими художественными достоинствами. Лично мне интересно искусство хорошо сделанное и продуманное. И желательно, не в кустах, а в приличном зале, с хорошим освещением и т.д. Поэтому на нынешней биеннале мне были интересны выставки в «Арт-центре», в «Виктории», у нас в музее. Прекрасно, что кураторских проектов на специализированных площадках в рамках биеннале становится все больше. В связи с этим возникает вопрос – не пора ли позиционировать в качестве центрального события биеннале именно ее самарскую, а не ширяевскую часть? Пусть круг партнеров биеннале расширится до всех действующих в городе выставочных пространств. А Ширяево пусть будет такой масштабной afterparty – пространством для неформального общения художников и публики на лоне природы.
 Илья Саморуков, филолог, куратор:
 - С точки зрения социологии, биеннале тоже имеет развитие: если раньше местные жители срывали фотографии, то теперь уже подключилась полиция. Эта тема возникает каждый раз, и это одна из «фишек» биеннале. И мне кажется, история будет иметь продолжение.
С художественной стороны можно уже проанализировать работы и выделить спонтанно сформировавшиеся специфически ширяевские жанры, к которым начинает приходить биеннале. Например, перформанс с водой был в 2001 году и был сейчас. Или демонстрация обнаженного тела. В штольнях тоже обязательно есть какой-нибудь объект...
 Неля Коржова, куратор биеннале:
 - Художников-участников биеннале поразили две вещи. Художники из Москвы были удивлены тем, что это действительно международное событие, на котором москвичей — 10 процентов, хотя обычно их большинство. Иностранные участники были впечатлены большим количеством зрителей, ведь на Западе люди интересуются искусством все меньше и меньше. Мне эти вещи не очень важны, для меня событие состоялось, прежде всего, потому, что были созданы новые работы на высоком уровне и был по-настоящему профессиональный состав участников.  
 
 

Источник: www.vkonline.ru