“Лоббирование - одно из основных занятий губернаторов”

− В мае Самарскую область возглавил Николай Меркушкин, ожидали ли вы этого назначения, знакомы ли вы с губернатором?

− Мы знакомы с Николаем Ивановичем с 1996 года - в то время я как раз возглавлял Самару. Затем мы общались, когда я работал в правительстве России, но не скажу, что тесно, поскольку в Мордовии не было проблем, которые бы вызывали беспокойство. В целом у нас очень добрые отношения. Если делить губернаторов на “красных” и демократов, то Николай Меркушкин всегда для меня находился в секторе демократов.  На днях я встретился с ним уже как с губернатором нашего региона в Самаре. Никаких особых дел у меня к Николаю Ивановичу не было, просто поприветствовали друг друга. А вот у прежнего губернатора в кабинете я не бывал — у меня было четкое ощущение, что меня там не очень хотят видеть, видимо, по причине потенциальной политической конкуренции. 

− Николай Меркушкин при формировании кабинета министров будет делать ставку на самарцев. Вы готовы вернуться в Самарскую область?

− Нет, мне это неинтересно. Скажу больше: в этой системе координат и губернатором мне работать неинтересно, даже если главы регионов и будут выбираться всенародно через какие-то фильтры. Самостоятельными фигурами, такими как я, или Титов в свое время, быть уже не удастся. Главное качество для действующей системы власти - это лояльность. А мы - люди, работавшие во власти в 90-х годах, этого чувства абсолютно лишены и поэтому абсолютно профнепригодны. Ведь если диссидентствуешь и критикуешь центральную власть, значит, подставляешь региональный бюджет, тогда как лоббирование в нынешних условиях - одно из основных занятий региональных лидеров. Они ходят по кабинетам в правительстве, минэкономразвитии, администрации президента, просят деньги, формируют группы влияния. 

− Николай Меркушкин известен как опытный региональный лоббист...

− То, что я слышал о Мордовии, подтверждает эту информацию. Особенно то, что касается развития спортивной инфраструктуры. Нужно еще учитывать, что села в поволжских национальных республиках находятся в совершенно ином состоянии, чем в квазинациональных регионах, таких как Самарская область. Они очень крепкие, с семейными кланами, и там не увидишь такой разрухи, как у нас. 

− Одной из своих основных задач при вступлении в должность новый губернатор назвал консолидацию элит. Как вы думаете, получится ли у него это осуществить и удалось ли это сделать Владимиру Артякову? 

− В отличие от Артякова Меркушкин искусный политик, который неоднократно переизбирался. Не знаю, была ли в Мордовии конкурентная среда, но выборы точно были. Поэтому я не сомневаюсь, что он силен в вопросах компромиссов, ведении переговоров, учета интересов. Он талантливый человек, который умеет выстраивать отношения с центральной властью, и судя по ситуации в Мордовии — Меркушкин хороший хозяйственник. Для него Самарская область - это другой этап работы, поскольку здесь совершенно иная экономическая и политическая ситуация.  

“Мы решили не ввязываться в драку за “Водоканал”

− Дмитрий Азаров руководит Самарой более полутора лет. Заметны ли вам какие-то изменения в городе по сравнению с периодом нахождения на посту главы города Виктора Тархова? 

− Вряд ли могу дать компетентную оценку, потому что я видел немного, всего полчаса проехал по городу. Честно говоря, особых изменений не заметил, может быть, чуть-чуть опрятнее стало. 

− В связи со сменой региональной власти рассматривается ли возможность возвращения бизнеса “Альфа-групп” в регион? Есть ли у вас, к примеру, желание оспорить итоги конкурса по сдаче в аренду “Самараводоканала”?

− Да, мы были одним из претендентов на этот хороший актив. Но оказалось, что Виктор Феликсович Вексельберг ближе туда подошел. Мы размышляли, ввязываться в драку или нет. И приняли решение, что этого делать не стоит. У акционера, обладающего такими активами, как ТНК-BP, Вымпелком, X5 Retail Group, Альфа-банк, нет задачи сесть на поток очередного городского Водоканала и что-то там зарабатывать. Не стали РКС бороться за активы и в Воронеже. 

Если говорить в целом, то это очень непростой бизнес - нет понятной бизнес-модели, законодательно закрепленной тарифной политики, политики возврата инвестиций. Государство до конца не решило, собирается ли оно привлекать частные инвестиции в эту сферу или нет. А этот актив должен долго развиваться, в него необходимо инвестировать и капитализировать. Видимо, поэтому покупатели не крутятся около этого актива, и в этой сфере практически нет конкурентов. 

− Протестные волнения в стране, особенно в Москве, по-прежнему выливаются в митинги. Как вы думаете, в чем их причина?

− В том, что в России все уложено в вертикаль власти, у нас управляемая демократия. Раньше в стране бурлила жизнь, власть критиковали в СМИ и даже соратники не боялись говорить друг другу о недостатках в работе. Например, в администрации Самары, которой я руководил, была фронда: глава Ленинского района Александр Белоусов меня критиковал, и у нас разгорались дебаты. Но именно поэтому и было движение вперед, были карьерные лифты. 

Сейчас же превалирует идеология лояльности. Например, министром труда стал Максим Топилин. Когда я работал в правительстве, он был в министерстве ведущим специалистом, сейчас дорос до министра. Я думаю, сейчас в России нет лучшего специалиста по трудовым отношениям. Но ведь пост министра подразумевает принятие очень серьезных ответственных политических решений, глобальных, с развитием на перспективу. А его как раз и взяли, чтобы он даже и не пытался принимать подобного рода решений. А вот если бы этот пост занял человек из партии Прохорова, то ситуация была бы совсем иная. 

− Что будет дальше с протестными настроениями? 

− Если не брать в расчет ситуацию в Москве, то у среднего класса в целом в России достаточно индифферентное отношение к тому, что происходит, если есть стабильный заработок. Да, этот человек плохо относится к стране, к власти, но говорит – “вы уж без меня как-нибудь”. Поэтому политические процессы будут зависеть от цены на нефть. Состоятельные горожане на улицах без недовольных бюджетников и рабочего класса, не смогут изменить ситуацию в стране. Российский бюджет сейчас балансирует при цене на нефть 115 долларов за баррель. Если цена на нефть каким-то образом упадет, то могут появиться долги по заработной плате, не будут выполняться бюджетные обязательства, предприятия оборонного комплекса не получат заказы, и тогда нужно ждать больших и быстрых перемен. 

− В 90-е годы были долги по зарплате, но революции не случилось...

− Когда я сидел в правительстве в кабинете вице-премьера, то под окнами стучали касками шахтеры, митинговали учителя и никакого ОМОНа рядом не было. Долги по зарплате и пенсиям были за 3-4 месяца, а цена на нефть составляла 9 долларов за баррель. Но тогда была совершенно иная ситуация в стране. Огромная разница – власть в демократическом государстве и в недемократическом. Я помню, когда перекрыли Транссиб, мы прилетели туда с Тулеевым. И нам предложили поговорить с бастующими через два кордона оцепления милиции.  Но я сообразил, что этого делать нельзя, и мы пошли к людям - в итоге получилась очень задушевная беседа. Я думаю, сейчас никто из власти не решился бы пойти в толпу и попытаться с ней разговаривать. Это не значит, что мы были хорошими, просто в стране были совсем другие отношения и другая политическая жизнь. 

“У Михаила Прохорова ничего не получится”

− Принят закон об увеличении штрафов за проведение и участие в несанкционированных властями митингах. На ваш взгляд, это остановит оппозицию?

− Нет, не остановит. Мне кажется, это еще один неверный шаг на пути эскалации серьезного напряжения между властью и оппозицией. Я знаю этих людей, они на самом деле диссиденты и очень пассионарны - Удальцов, Немцов, Навальный. Они уже посидели в тюрьме, все поняли и готовы ко всему - их ничто не остановит. 

− Это их искренняя точка зрения или же она подпитывается извне?

− Абсолютно искренняя. Все эти разговоры про деньги Госдепа, абсолютная брехня. Ко мне приходил Марк Фейгин, он внутри их вертится, и сказал, что среди оппозиции есть такие люди, которые, случись революция - всех этих интеллигентных пассионарных удальцовых и навальных отстранят. Это националисты с файерами и коктейлями Молотова, фашисты, что-то близкое к бандитам. 

− Готовы ли вы участвовать в работе какой-либо правой партии?

− Вы знаете, я никогда не был в составе того же “Правого дела”. Признаю, в 2003 году меня активно просили возглавить эту партию - Чубайс долго со мной беседовал на эту тему. У меня был порыв и я даже взял время подумать, но, слава Богу, не согласился. Ничего из этой партии, к сожалению. не получилось. Думаю, что и у Миши Прохорова ничего не получится, потому что он смотрит на страну как на корпорацию. И действует  как в “Норильском никеле”: расставил правильно везде людей и думает, что все будет хорошо. Да, это может дать результат на коротком отрезке времени. Но на страну надо смотреть философски, в исторической перспективе, и предлагать долгосрочные инструменты для решения проблем, а не жить одним днем. 

“Страну надо снимать с нефтяной иглы”

− Каковы экономические перспективы у России в связи со скачками цен на нефть?

− Цену на нефть прогнозировать никто не умеет. Другой вопрос, что “остывают” Китай и Индия - страны с крупнейшим населением и с самым большим ростом экономики, которые требовали много металла и энергоресурсов. 

Еще один серьезный аспект связан с тем, что сланцевый газ начинает добываться в объемах, которые могут перекрыть лидерство в этой отрасли “Газпрома”. Ответственное правительство в демократической стране в такой ситуации думает, как отвечать на эти вызовы, снимая каким-то образом экономику с нефтяной иглы, минимизируя неоправданные расходы в социальной сфере, проводя пенсионную реформу и увеличивая пенсионный возраст. 

− Видите ли вы улучшение ситуации в банковской сфере?

− Еще не зализаны раны 2008 года, а, к сожалению, тревожные звоночки уже есть. Трубопрокатный комбинат запросил у правительства РФ порядка 32 млрд рублей. Экономика остывает, цена на металл падает. Сложная ситуация в еврозоне приводит к тому, что с нашего рынка тоже уходят деньги. И если сейчас Греция или Испания “чихнет”, мы точно повалимся. 

− Многие отечественные предприятия озабочены вступлением России в ВТО, вы разделяете их беспокойство?

− Да я знаю, что отечественный товаропроизводитель сильно нервничает по этому поводу. В правительство РФ было направлено письмо за подписью 200 компаний, которые протестуют против этого. Да, кому-то будет тяжело, особенно, как мне кажется, переработчикам. Но я исхожу из либерального посыла: в центре человек, потребитель и надо сделать все, чтобы у него был выбор из лучшего. Если мы не вступаем в ВТО, то обрекаем человека на то, чтобы он выбирал из того, что есть. 

− Что ждет самарскую экономику после вступления в ВТО?

− Я думаю, точно останется космос. Есть востребованность и конкурентоспособность нашей космической техники, и это направление надо развивать. Я встречался с руководителем “Оборонпрома” Реусом и он мне сказал, что у Самары есть твердые контракты с американцами на наши двигатели НК-33. 

Но вот авиационную промышленность, мне кажется, возродить уже не удастся. Самолеты мы все равно не будем делать лучше, чем мировые производители. Может быть, мы можем их здесь собирать интегрируясь с Airbus...

Если бы реструктуризация экономики с точки зрения интеграции в мировое экономическое пространство проходила без перерыва, которые имел место в начале 2000-х годов, думаю, к сегодняшнему времени она была бы уже завершена. С нерентабельных производств высвободились бы люди, государство бы затратило деньги на их переобучение, на какие-то инструменты помощи для организации собственного бизнеса, и они нашли бы себе занятие. Эту работу все равно надо будет проводить, если мы хотим интегрироваться в мировое экономическое пространство.