- Отец Роман, отличается ли рабочий день здесь от будней в зоне СВО?

- Да, там все совершенно по-другому. У нас даже нет выходных как таковых, дни и даты там сливаются. Солдаты обычно говорят так: "Я знаю, что со мной будет через неделю, через две недели, через три недели, потому что то же самое было две недели назад, три недели назад".

Мои рабочие будни там проходят однообразно: я езжу в воинские соединения, подразделения, общаюсь с ребятами, провожу молебны. Перед тем как они идут на задание, мы просим помощи у Бога, молимся, чтоб Господь помог вернуться с минимальными потерями. Часто просто общаемся, чай пьем, разговариваем. Вопросы задают, кому-то покреститься, очень многие там крестятся. Даже удивляешься, что человек 40 лет прожил, у него не было времени покреститься, а там решил покреститься.

Здесь я в отпуске. Обычно провожу его на родине, в Чувашии, с семьей. Вижусь с родителями и друзьями, но также хожу на служения. Домой я езжу два раза в год.

- Есть такое выражение "В окопах атеистов нет". Как вы считаете, так ли это?

- Не скажу, что на фронте атеистов нет. Встречаются изредка. Но они просто не понимают того, что они тоже верующие. И многие из них под давлением каких-то обстоятельств или увиденного даже желают покреститься, обращаются к Богу.

- Храм в условиях СВО он какой?

- Сначала у  нас был храм под землей, мы построили его сами: вырыли яму, построили блиндаж, засыпали со всеми мерами безопасности, привезли иконы, поставили престолы и служили там полноценное богослужение. Как только мы его построили, нас перекинули на Запорожье, там требовалась помощь - в то время ВСУ пошли в контрнаступление.

В Самаре 30-й мотострелковой бригаде вручили икону Георгия Победоносца

Во вторник, 14 января, в Самаре в здании Военно-исторического музея Центрального военного округа состоялась торжественная церемония вручения иконы Георгия Победоносца 30-й отдельной гвардейской мотострелковой бригаде. Ее передали самарские и казанские верующие через администратора музея Андрея Болдырева.

Обычный блиндаж можно просто оставить, а место, где проходило богослужение, желательно либо сжечь, либо закопать. Тот храм я не успел сжечь, я лишь забрал все иконы. По какому назначению этот блиндаж сейчас используют неизвестно, надеюсь, что там есть кто-то живой.

В связи с тем, что мы постоянно переезжали, встал вопрос о том, в каких условиях содержать храм. На базе грузовика ГАЗ-66 мы решили сделать передвижной храм. Внутри грузовика молельная комната. Туда военнослужащие могут прийти, чтобы исповедаться, принять крещение, пообщаться, получить духовный совет.

Оказалось, что такой храм удобнее, потому что в блиндаже бывало тесно.

- Вы находитесь в зоне повышенного риска?

- Чтобы дойти до передовой с нашего участка, солдат сначала везут, а за 10-15 км пересаживают, потому что дальше повышенная опасность. И это расстояние им приходится идти пешком и только потом начинать штурм.

Я непосредственно на передовой не бываю. Однажды ребята просили, чтобы я приехал. Я обращался к руководству, к старшим офицерам, они говорят, что там я не смогу работать, потому что условия очень стесненные и пользы от меня не будет.

Сказали, что меры безопасности надо соблюдать: "Случится что с тобой - нам за тебя отвечать, и ты вообще не солдат".

Наблюдая за солдатами, пришел к такому выводу, что не нужно пытаться как-то искать свое место. Вот что сегодня Бог посылает, то и бери - это, наверное, лучший способ выжить. Я работаю больше с солдатами, которые вернулись с передовой: помогаю тем, у кого есть желание преодолеть душевную тяжесть - не все готовы разговаривать. И в обязательном порядке стараюсь объехать перед началом боевой задачи все подразделения, которые будут в ней участвовать. Конечно, объезжаю штурмовиков - мы собираемся и молимся.

- Много ли священников в зоне проведения СВО?

- Священников не хватает. В той же армии США на полторы тысячи солдат обязательно либо раввин, либо мулла, либо христианский священник. В армии Украины, насколько мне известно, на тысячу человек - один священник. А у нас, когда я уезжал, на 10 тысяч человек был один священник.

До конца еще не отрегулировано взаимодействие церкви и армии. В церкви свой устав, в армии - свой. Они в чем-то похожи, а в чем-то сильно различаются.

В армии есть должность, которую ввели недавно, - помощник командира части по работе с верующими, но должность эта гражданская. Спецоперация показала, что в условиях военного времени это не особо работает. Как ни крути, военных священников для военного времени необходимо готовить отдельно. Я так понимаю, что государство уже этим занимается: при Московском высшем военном училище есть курсы, где обучают на военного священника.