В Ленинском районном суде завершилось судебное следствие по делу дочери бывшего мэра Самары Людмилы Тарховой. На состоявшихся прениях сторон выступил государственный обвинитель, который считает, что обвинение в вымогательстве в ходе разбирательства доказано, и запросил для 50-летней подсудимой 11 лет лишения свободы в колонии общего режима.

Затем выступил защитник интересов потерпевшего Александра Милеева, который не стал настаивать на столь суровом наказании подсудимой, оставив решение этого вопроса на усмотрение суда. Адвокат Сергей Давидян поддержал мнение прокурора о доказанности предъявленного обвинения по статье 163 УК РФ ("Вымогательство", требование передачи имущества под угрозой распространения порочащих сведений). И главное тут доказательство - расписка, данная Тарховой Милееву после получения денег в ходе оперативного эксперимента. В этой расписке подсудимая четко называет то, за что получает деньги, - нераспространение компромата.

Также в качестве неоспоримой улики адвокат Давидян назвал материалы прослушивания разговоров между подсудимой и потерпевшим, в которых женщина настаивает на скорейшей передаче ей денег, в том числе для неких "дяденек из ФСБ, которые хотят заработать, уходя на пенсию".

По его мнению, версия подсудимой о ее стремлении вернуть долг Милеева ее отцу - это всего лишь способ ухода от ответственности за шантаж, попытка добиться переквалификации содеянного на более мягкую статью уголовного закона.

"За полгода зафиксированных переговоров - ни слова, ни полслова о якобы имеющемся долге, - подчеркивает Давидян. - Если бы доверенность Виктора Тархова, выданная дочери на получение долга с Милеева, была действительно оформлена в октябре 2020 года, то у подсудимой не было бы резона препятствовать проверке ее подлинности".

Затем выступил адвокат подсудимой Дмитрий Курмаев и два часа перечислял допущенные правоохранителями нарушения процессуального закона, которые дают основания для признания многих предъявленных доказательств вины недопустимыми. 

Другой адвокат подсудимой, Андрей Карномазов, самым уязвимым местом в защите назвал отсутствие договора займа и расписки в получении денег от Виктора Тархова. Он также обратил внимание суда на то, что состав такого преступления, как вымогательство, должен включать в себя "распространение сведений, порочащих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких". Однако в обвинении конкретно не указаны эти позорящие сведения, а в самом компромате никаких позорящих сведений не содержится. Более того, видеозапись, названная свидетелем Александром Фетисовым омерзительной, в материалах дела отсутствует, и невозможно установить, позорит ли она потерпевшего "как личность, и как депутата".

Чего так испугался депутат и зачем он обратился в ФСБ, по мнению адвоката, так и осталось не ясным. К тому же семейная тайна была вскрыта по инициативе жены потерпевшего и ее прямыми действиями, когда она собрала и передала компромат своему адвокату Елене Беленькой. 

"Довольно странно для Милеева заявлять в такой ситуации иск о компенсации морального вреда, - считает Андрей Карномазов. - Ведь в случае удовлетворения его деньги поступят в совместную супружескую собственность, то есть и для Юли Милеевой, которая занималась сбором компромата на своего мужа.  Хотя, деньги, конечно, не пахнут и на помойке не валяются..."

Заседание завершило эмоциональное выступление Людмила Тарховой с последним словом: "Если я шантажировала Милеева, то почему ни он, ни Фетисов, ни Серпер не позвонили моему отцу, не пожаловались ему на меня, чтобы прекратить якобы творимый мною шантаж? Почему Милеев не подал заявление в ФСБ на адвоката Беленькую, которая вынудила его жену собирать на него компромат? Я оказалась здесь потому, что таким образом Александр Владиленович попросту избавляется от кредитора".