— Как вы решились пойти учиться именно на психолога? Было давление со стороны родителей и советы получить сначала "нормальную" профессию?

— В моем случае я избежала давления школы, так как наш профильный класс прямиком шел в строительную академию, а я на их курсах в 10-м классе с тоски помирала. Менеджмент, не говоря уж о технических дисциплинах, — совсем не мое.

Начали искать мое. Пошла на курсы в педагогический. Понравилось читать Ш.А. Амонашвили  (советский, грузинский и российский педагог - прим. ВН]. Так попала на факультет начальных классов. А вот уж там в учебной программе оказалась психология и суперодиозная преподаватель (известная персона нынче).

Так психология сама пришла ко мне. Сразу с заделом на до-о-олгое обучение, множественное чтение, частый тренинг, качественную подготовку и стандарты мировых образцов.

— А что за "суперодиозная преподаватель" и чем именно она так зацепила?

— Нам, второкурсницам, 18, ей — 28, она замужем, растит сына, преподает в госунивере и вот еще у нас в педе, умница и яркая красавица. Одна ее оранжевая юбка в пол на первой лекции в сентябре сделала весь пиар профессии и промоушн стезе. Много ль юным девам надо — одну диву. Ею она и была.

Нестандартная личность в череде классических педагогов высшей школы. Блестящий оратор. Эпатажная дама. Требовательный педагог. Да еще и практик. Как она описывала клиентские случаи! Как пересказывала сессии семейных пар! Как живописала характеры и пути их становления! Она и сейчас транслирует это на своем ютюб-канале.

Но мы-то говорим о временах до миллениума. До всех передач серии "Я сама" или "Доктор Курпатов", до волны всеобщей любви к психологии и саморазвитию, особенно в провинции. А наш преподаватель уже училась в столичных программах повышения квалификации и выезжала в Европу изучать психоанализ. Тем самым прививая и нам вкус к хорошему образованию.

К слову, в группе нас, постигающих психологию, было около 12-ти человек. Всем без исключения эти знания пригодились по жизни или в бизнесе (учителями начальных классов стали два-три человека). А в серьезной психологии остались мы с подругой.

— А как вы относитесь к возросшей популярности психологии, обилию всех этих передач и массовому увлечению самопознанием?

— Вполне позитивно. Телефон с телевизором сперва тоже стояли у единиц, потом у всех нас. Научная психология осталась уделом избранных (вернее, ее избравших), прикладная и практическая — шагнули в массы.

Самопознанием, думаю, человечество увлекается испокон веков. Сейчас вот не через философию и алхимию, а посредством текстов, типологий, марафонов и психотерапии. По мне, так это лучше невиданных сеансов магии с последующим разоблачением.

— Получается, базовое образование у вас педагогическое? Где и у кого вы дальше обучались психологии?

— Да, мне показалось мало моего педагогического со специализацией в детской психологии, и я решила закончить еще раз педуниверситет, теперь на психологическом факультете. Но и этого потом показалось мало. Так как вуз дает прочные знания, а работа, на которую я вышла в неполные 20, требовала умений консультировать, работать с группой, проводить тренинги и коррекционно-развивающие занятия.

Плагиатить из интернета тогда еще не было принято, соц-сетей не было и в помине. Зато были хорошие книги, и начались обучающие программы в регионах. Мне повезло знакомиться с профессионалами: Александр Копытин, Ирина Млодик, Нифонт Долгополов.

— Где вам довелось работать и как вы пришли в центр "Professional+"?

— 12 лет я работала в системе образования, была и школьным психологом, и завучем по воспитательной работе. Это колоссальный и непростой опыт, школа забирает ох сколько сил и времени. Но зато удивительно по прошествии лет наблюдать в топовых позициях разных сфер в нашем городе своих бывших выпускников. Какая еще профессия, кроме педагога, может принести столько гордости и умиления?

Но я всегда мечтала о частной практике, поэтому, когда коллега задумала открывать свой центр, я с радостью ее поддержала, со рвением стала совмещать административные и менеджерские функции, чтобы наша новая площадка стала востребованной. Так и случилось.

Сейчас наш центр имеет солидную репутацию в городе и за его пределами, мы занимаемся обучением и повышением квалификации специалистов помогающих профессий, привозим в Самару лучших профессиональных психологов страны, организуем конференции, мастер-классы, долгосрочные образовательные проекты. Ну и, конечно же, проводим консультации с клиентами.

— Какое направление в психологии выбрали вы: когнитивная психология, психоанализ, арт-терапия?

— Сперва я штудировала психологию общения, увлекалась сказкотерапией, посещала тренинги и арт-терапевтические модули — они больше отвечали моим профессиональным задачам и личным интересам. Потом совершенно случайно все с той же институтской подругой записалась в программу московского института гештальта и психодрамы. Скоро будет 20 лет, как я придерживаюсь этой парадигмы в консультативной практике, около 10-ти лет уже сама выступаю как тренер и ассистирую в учебных программах.

Но мой интерес к методологии и филосфии гештальт-терапии только возрастает, и я с воодушевлением планирую еще продолжить свое обучение в рамках данного подхода, мне очень импонируют французская и итальянская гештальт-школы.

— Расскажите, что такое гештальт-терапия, языком, доступным простому обывателю.

— Самыми простыми словами про гештальт-терапию говорит Жан-Мари Робин, психотерапевт, которого я считаю своим учителем: "Изменения начинаются вдвоем". Классика жанра: "человеку нужен человек" и "счастье — это когда тебя понимают".

Мы проявляем себя в полной мере, будучи в отношениях. А в них мы состоим всегда. Вот почему так важно, чтобы накапливался опыт здоровых, позитивных, гармоничных, питающих отношений. Как раз за таким видом отношений и приходит к психотерапевту клиент.

— В чем преимущество гештальта перед другими направлениями?

— Предвидела этот вопрос. Что касается психотерапии — любых направлений, любых научно признанных школ — экспериментально доказано, что они дают примерно одинаковый результат. Нужен просто один грамотный специалист и клиент, готовый к работе. Психотерапевт работает своей личностью, об методу он свою личность прокачивает и поддерживает, чтобы быть работоспособным. По аналогии со спортом: спортсмен работает своим телом в любом виде спорта — в бобслее ли, в тяжелой атлетике или в керлинге.

Расскажу, почему я предпочитаю гештальт. Потому что этот подход целостно изучает человека, объемля его физику, психику, ментальность, социальное окружение, контекст жизни и феномены сознания. Рассматривает жизнь в многообразии связей и отношений, подразумевает не линейность или фрагментарность, а темпоральность времени (вот откуда растут корни всем известного "незавершенного гештальта").

Чувствителен к эмоциям и переживаниям, как главным маркерам удовлетворенности человеческих потребностей. Придерживается перспективы "сейчас ради потом" (да-да, про "здесь-и-сейчас" уже все знают, это отправная точка осознанности, но направлены-то мы все в будущее, хотим много хорошего для себя там).

Вариативен и гибок в путях достижения желаемого и при этом восприимчив к взаимовлиянию и тому, как мы все являемся обстоятельствами жизни друг друга, как может меняться качество взаимодействия, если проявляется уважение к границам чужого времени, пространства опыта. Как вообще может меняться человек, находясь в диалоге с услышанным, проявленным, принятым, поддержанным.

— Есть самая распространенная проблема, с которой к вам приходят клиенты?

— Я не возьмусь обобщать. Каждый приходит со своим сокровенным. Родители — в озадаченности про подростков, молодые люди — с обнаружением, как непросто по-настоящему стать взрослым и как трудно соответствовать своим собственным ожиданиям от самого себя. Девушки — хотят найти свой собственный баланс "киндер, китчен, кюрхен" в жизни, парни — присвоить свою силу, власть и доминантность в мире, где их чаще взращивали и воспитывали женщины. Такой спектр тем приходит на ум прежде всего.

Есть более горькие для меня обращения — сложные бракоразводные процессы с перетягиванием и дележкой детей. Есть классические темы созависимых отношений, неврозов, фобий, психосоматических расстройств, утрат и потерь. В общем, есть темы возрастных кризисов, рубежей, которые непросто взять да и перемахнуть. Есть темы неожиданных жизненных катаклизмов, которые вносят стремительные перемены, с которыми как-то дальше нужно справиться.

— Вы воспитываете дочку. Что в ее возрасте самое сложное, и как полученные знания помогают с этим справляться?

— Перейти рубеж трехлетнего кризиса помогла информация о том, что порывистость и энергичность, постоянно включенный тумблер в положение "сверхскорость" и "мультиинтерес" — по сути нормальны для юной развивающейся нервной системы тоддлера. А вот постоянные одергивания "подожди/прекрати/не смей" как раз тормозят интеллектуальное и эмоционально-волевое развитие.

Кроме знаний, помогает профессиональный навык сохранять исследовательский интерес и наблюдать за процессами. Так больше шансов распознать суть мотивов, разглядеть способы предпринимаемых обоюдно действий и вырулить на нотах взаимопонимания, а не на децибелах истерик и нотаций.

- Какое важное открытие о себе вы совершили за годы психологической практики?

— Предпочту думать, что я еще на пути к самым важным открытиям. Все-таки профессия психолог — долгоиграющая, настоящие мастера имеют стаж полсотни лет. Мне еще надо потрудиться. Но обнаружения, что все в жизни на своих местах и движется так, как может, наилучшим образом, не надо толкать реку, а также, что ресурсов для желаемого всегда хватает — как раз греют мне душу и вдохновляют. Особенно на то, чтобы идти в сторону риска. Этот закон считаю правдивым: развивает то, к чему мы прикладываем весь потенциал.